очень долго.
Один парень говорил о прекрасном пении ангелов. Я упустил тот момент, когда ангелы превратились в демонов, а чертов бедняга не нашел ничего лучше, чем вышибить себе мозги из собственного пистолета. Примерно так же поступили еще двадцать процентов добровольцев из нашего маленького армейского цирка уродцев.
Копперы напряженно молчали, и я тоже не лез в разговоры. Спаниель тяжело дышал, порывался вскочить на каждой кочке, молодой полицейский – Оутс – успокаивающе гладил своего подопечного по холке. Дорога казалась бесконечно долгой, хотя на самом деле мы ехали не больше пятнадцати минут. Все в фургоне вздохнули с облегчением, когда полицейская коляска остановилась.
Билли сам открыл дверцу, выпуская нас. Здесь пахло рекой и мусором, не слишком приятное сочетание, но воздух был куда свежее, чем в душегубке.
– Не завидую я нынешним констеблям, – сказал я, покачав головой. – За такие поездки им требуется прибавка к жалованью.
– Ваши бы мысли да в голову капитана, сэр, – пробормотал Лоулер, самый здоровый из троицы, надевая на голову покатый полицейский шлем и затягивая ремешок под щетинистым подбородком.
Двое других кисло усмехнулись, а Билли буркнул:
– Грейвплейс не то место, где можно стать миллионером, ребята. Вон Итан понял это чуть раньше нас, поэтому свалил на вольные хлеба.
– Но богатства мне это точно не принесло, – сказал я, оглядывая район.
Мы были совсем недалеко от Прошлой Мили – старых речных пристаней, заброшенной обувной фабрики и складских помещений бесконечных прядильных трестов. Дурное место. Особенно ночью. Обычно пустое и всегда неприветливое к чужакам. Личности здесь порой встречаются опасные для любого мало-мальски хорошего человека.
– Оутс, где ты оставил напарника? – спросил Билли.
– Вон за тем складом, сэр. – Чернявый парень указал куда-то в сторону построек и, понимая, что его жест ни о чем никому не говорит, пояснил: – Две минуты отсюда. Там все перекопано, так что только пешком. Коляска не проберется.
– Жди здесь, – велел инспектор усатому водителю в круглых мотоочках и толстых перчатках.
Трое копперов зажгли карманные фонари, спаниель натянул поводок, торопясь вперед. Наши тени крались за нами, то появляясь в свете лучей, то вновь отступая. Я уверен, что теней было больше ровно на одну, но не особо приглядывался к этому обстоятельству. Есть случаи, когда мне не хочется, чтобы я был прав.
Спешить мне было ни к чему, так что я шел последним, сунув руки в карманы, и полицейский, единственный имени которого я не знал, несколько раз обернулся. Кажется, его раздражало, что ему дышат в затылок.
По переброшенной доске мы прошли над ямой, заполненной дождевой водой, свернули за угол, и люди передо мной остановились, а собака чуть с ума не сошла.
– Проклятье! – процедил Билли.
Покойников было двое. Один из них Хенстридж. Отчего-то я знал, что именно так и выйдет. Назовите это предчувствием бесконечной дурной ночи. Второй мертвец, облаченный в форму полицейского, оказался напарником Оутса.
– Беркли, – негромко произнес Билли. – Бегом назад. Разворачивай коляску и мчись в ближайший участок. Скажи, что убили одного из наших и требуется помощь. Фотографа тоже найди. Подними хоть из постели вместе с его треногой. Нужны снимки, или капитан нам утром голову оторвет.
– Да, сэр.
Он побежал прочь, и мы слышали, как его подкованные ботинки застучали по мостовой.
– Как же так, сэр? – Оутс был бледен и растерян и, чтобы как-то успокоиться, поглаживал собаку, одуревшую от запаха крови. – Как же так?
– Соберись и гляди по сторонам, – сказал Билли, вместе со мной склоняясь над телом. – Что думаешь, Итан?
Я посмотрел на мертвого коппера.
– Старика обчистили. Даже подкладку пальто вспороли. Искали что-то важное.
– Мы не думали, что кто-то вернется, сэр, – пробормотал Оутс.
– Лоулер, посвети-ка сюда. Пулевое. – Я показал на пятно, выступившее на куртке полицейского. – Но крови довольно мало, видишь, лужица под ним все еще растет? Парня убили буквально за несколько минут до того, как мы тут объявились.
– Мы не слышали выстрела. Поглотитель на стволе?
