Нет, она ничего не скажет о Флоренс. Глупая девочка! Этого ей мать точно не простит.
— И это еще не все, — прорычал Мартин. — Я тебя предупреждал, чтобы ты не использовала чудовище?
— Чудовище… Но я не использовала! — возмутилась Эмилия. — Он с мисс Уорнер. И весь день был под ее присмотром. А когда мы играли, он…
— Хватит, Эмилия. Я терпеть не могу вранье.
Из Мартина словно воздух выпустили. Он перестал кричать и смотрел на жену устало и… презрительно? Эмилия поджала губы. Вот уж в чем ее нельзя упрекнуть, так это во вранье.
— Я не вру.
— А это тогда что?
Мартин подошел к окну и тронул штору. Стало видно, что она порезана сверху донизу, на тонкие полоски.
— Откуда я знаю?
— А я скажу, — снова вступила леди Айрин. — Звереныш катался на шторе, пока меня тут не было. Забирался наверх, цеплялся когтями — и ехал вниз. Интересно, кто его пустил ко мне в спальню?
— Не я. Где он? Что с ним? — Эмилия кинулась к выходу, но Мартин не позволил ей уйти.
— Стоять, — приказал он таким тоном, что она не посмела ослушаться. — Ло с няней, с ним все в порядке. И это ты приказала горничной забрать его, около часа назад.
— Нет! Это неправда… это…
— Хватит. Я не хочу слушать оправдания.
Эмилия до боли сжала кулаки. Она поняла — до Мартина сейчас не достучаться. Что бы она ни сказала, что бы ни сделала — он назначил виноватого. Виноватую. То есть ее. Его темные глаза еще больше потемнели — как небо во время грозы. Он смотрел на нее в упор — и не видел.
— Но… — Эмилия все же попыталась еще раз, но Мартин сразу же ее перебил:
— Замолчи. И слушай меня. Ты ведешь себя как ребенок. Поэтому я накажу тебя как ребенка.
Эмилия побледнела и вскинула подбородок.
— Выпорешь? — процедила она, свирепея.
— Нет. Поставлю в угол. — Мартин недобро усмехнулся.
— Иди к черту! — выпалила Эмилия. — Ты совсем ненормальный!
— Милочка, потише, — сказала леди Айрин. — Лично я с удовольствием наказала бы вас розгами. Но, увы, не в моей власти решать.
— Попробуйте меня хоть пальцем тронуть!
— И что? — спокойно спросил Мартин. — Что ты сделаешь?
Это был нечестный удар — неожиданный, под дых.
И возразить нечего. Эмилия и до этого момента знала о своей уязвимости, но сейчас, почувствовав полную беспомощность, пришла в отчаяние. Да, если Мартин захочет — он ее выпорет, как маленького ребенка. И разбираться не будет. Она не виновата! Только в том, что была слишком самоуверенной и недооценила противника. Ее подставили, и ничего нельзя изменить.
— Эмилия, ты будешь наказана. — Мартин подтвердил, что она не ошибается в выводах. — Вопрос лишь в том, пойдешь ли ты в угол добровольно или я тебя все же выпорю.
— Предатель… — прошептала Эмилия. — Где этот… угол?
Ее душили слезы, но плакать сейчас нельзя. Мартин устроил представление при матери, и от этого обида ощущалась особенно остро. Он хочет унизить ее перед всей семьей. Ладно. Пусть. Она сама решила не выдавать Флоренс. Она переживет унижение. Проигранная битва — не проигранная война.
— Пойдем.
Она не позволила Мартину дотронуться до себя. И шла сама — гордо вскинув голову и борясь со слезами. Она предполагала, что унижение будет публичным, но муж привел ее в кабинет, указал на угол и оставил одну.
Эмилия простояла там целый час. Все силы уходили на то, чтобы не расплакаться. Даже о мести думать не хотелось. Когда Мартин вернулся и позволил уйти, она убежала к себе в комнату, надеясь, что муж сдержит обещание и не войдет туда без разрешения. Там она и наревелась вволю.
Мартин стучал. Просил позволения войти. Предлагал принести поесть. Эмилия не отвечала. Она сидела, обхватив руками подушку, плакала и корила себя за глупость. Почему она согласилась на эту авантюру? Зачем? Дура!
