Правильно. Она сама велела сестре перевести деньги на квартплату, а остаток поменять в евро и забрать с собой. Мало ли. Ей там деньги нужнее, чем Эмилии в ролевой игре. Тогда она думала, в ролевой…
Не думать! Нет никакого Мартина. Нет никакого другого мира. И не было.
Уцелевшая посуда отправилась обратно на верхнюю полку кухонного шкафа, а осколки — в мусорное ведро. Эмилия размышляла, как бы поправить финансовое положение, не прибегая к помощи сестры. Придется же объяснять, почему она вернулась. Врать? Нет, только не Милене. По всему выходило — никак. Пока она найдет новый заказ, пока получит аванс… Жить как-то надо. Занимать у чужих людей? Увольте!
Эмилия привела квартиру в порядок, освежилась в душе, переоделась в домашнюю одежду, заварила любимый бергамот — все равно в доме нет никакой еды, кроме остатков чая и кофе, даже холодильник отключен, — и только после этого еще раз позвонила Милене.
Сестра сразу же почувствовала неладное, засыпала вопросами. Эмилия призналась только в том, что вернулась домой. А подробности обещала рассказать при личной встрече, по скайпу — никак. Милена быстро согласилась с ее доводами, и в другое время Эмилия непременно обратила бы на это внимание, но сейчас, оглушенная событиями последних двух дней, ничего не заподозрила.
Милена пообещала выслать перевод завтра. Жизнь налаживалась. Еще бы забыть все, что случилось в другом мире. Раз — и амнезия. Но об этом можно только мечтать.
Прятаться от боли больше негде. Злость не прошла, но уже не клокотала внутри яростным пламенем. Дела переделаны. И не думать о Мартине не получается. И себя жалко до слез. И чудовище вспомнилось… Эмилия упала на кровать и заревела. И к черту гордость!
Наплакавшись, она уснула. Спала беспокойно — снились кошмары, какие-то абстрактные, серые, злые. И утром не захотелось вставать, зато снова хотелось плакать. Так и провалялась в постели весь день — то утопая в слезах, то забываясь в беспокойном сне. А вечером вернулась Милена.
Эмилия не сразу поверила, что это сестра. Решила, галлюцинации начались от нервных переживаний. А когда поверила — испугалась. Сама в полном раздрае, и сестру с места сорвала, а у нее там любимый человек.
— Знаешь, дорогая, я не такая уж нежная фиалка, как ты себе представляешь. — Милена решительно пресекла все попытки извиниться и сделать вид, что ничего особенного не произошло. — И вполне способна выслушать любимую сестру и помочь. А если будешь упрямиться, не узнаешь, почему я тут.
И Эмилия сдалась. Она рассказала Милене все с самого начала, с той встречи в Александровском саду, заново переживая все приключения в другом мире. Милена молча утешала сестру, когда та срывалась в плач, вспоминая самые волнительные события, и задумчиво предложила, когда Эмилия закончила:
— Не хочешь сдать анализы? Может, тебя на наркотиках держали?
— Еще предложи мне пройти психиатрическое освидетельствование! — взвилась Эмилия.
— Да ладно, не сердись. Я тебе верю, — грустно улыбнулась Милена. — Но согласись, другой мир…
— Тебе бы там понравилось. Прости, я заняла твое место.
— Глупости, — отмахнулась Милена. — От судьбы не уйдешь, ты же знаешь.
— Все равно все плохо закончилось.
— Ты привыкла во всем видеть только плохое. — Милена обняла сестру за плечи.
— Да? — вскинулась Эмилия. — Скажи, чего хорошего в том, какого пинка дал мне Мартин? Отрезвление? О да! Ни за что больше не поверю ни одному мужику!
— Миль, я, конечно, — никогда не видела твоего Мартина…
— Он не мой!
— Извини. Все равно не видела. Но мне кажется, он хотел, как лучше.
— Чего-о? Ты его оправдываешь? — всхлипнула Эмилия.
— Пытаюсь понять. Ты же все время страдала, хотела вернуться домой.
— Не все время… Я тебя хотела увидеть! Почувствовать…
— Да, но он… Скорее всего, он решил, что рядом с ним ты всегда будешь несчастна.
— После того, как мы… — вспыхнула Эмилия, вспоминая их последнюю ночь.
— Даже после этого. Ты же плакала как раз после…
— Он меня не любит! Он сам сказал про детей. Что это невозможно!
