широченной реки. Судя по внушительным размерам разгружаемых ладей, глубина здесь была изрядная. Посему Викентий спокойно прошел до края ближнего помоста, сшитого из толстого полутеса, и нырнул в черную глубину.
Прохлада обняла сильное тело, освежая и очищая его, серым облаком соскользнула прочь глина, растрепались волосы. Достигнув дна, Викентий поплыл вдоль него, распугивая мелких рыбешек и скользя между водорослей, а когда легкие сперло от нехватки воздуха – устремился вверх, вырвался на поверхность, хватанул ртом воздух и быстрыми саженками поплыл обратно к берегу.
Со стороны причалов послышались одобрительные возгласы. Похоже, за него испугались.
Выбравшись на сушу, Викентий забрал у мальчишки свою одежду. Без спешки оделся, позволяя солнцу согреть и подсушить тело.
Отсюда, снаружи, Вологда выглядела куда как величественнее, чем изнутри. Уходящие далеко в стороны бревенчатые стены в три человеческих роста высотой, башни с островерхими шатрами, парящие чуть далее красочные хоромы с золотыми луковками и шпилями, с черными крышами, обшитыми дранкой стенами. Славяне не задумывались особо над сочетаниями цветов, и потому дранка была красной, синей, желтой, малиновой, фиолетовой, волнами переходя от одного оттенка к другому.
Город окружали местами луга, местами слободы, активно дымящие печами. Судя по тому, что густой высокой травой зеленели низины – люди селились там, куда не доставало половодье, а постоянно затопляемые наволоки даже не вскапывали под огород.
От нечего делать молодой человек прошелся вдоль берега, жуя сорванный колосящийся стебель и поглядывая по сторонам. По реке плыли корабли, лодки, плоты, над деревьями носились ласточки и стрижи, в траве стрекотали кузнечики, воздух пропитывали гарь печей и кислота квашеной кожи, где-то вдалеке пели невидимые девушки. В общем – все вокруг больше походило на декорацию к историческому квесту, нежели на реальный мир.
Далеко впереди Викентий заметил скучающих между деревьями воинов и, как полагается в квесте, направился к ним – за бонусами.
Стражники, заметив одинокого путника, напряглись, выступили навстречу, опираясь на копья и вскинув щиты. Трое молодых бойцов с пушком вместо бороды на лице; все трое в длинных кожаных куртках, в сшитых мехом внутрь шапках, однако сверх того – с меховыми плащами на плечах. В летнюю жару это могло означать только то, что на посту им приходилось ночевать.
Викентий проверил, на месте ли сунутый за ремень штанов топорик, – и стражники всерьез забеспокоились, попятились, сомкнули щиты.
– Не дрейфьте, служивые, – попросил новоявленный бог. – Я лишь хочу посмотреть, что вы тут, на отшибе, охраняете?
– Мы… – воины, продолжая держаться настороже, слегка сдвинулись, – мы оберегаем сына великой Макоши, Орея.
Только теперь Викентий заметил в тени прибрежных кустарников гранитную скульптуру фантастически тонкой работы: твердо стоящего на земле молодого человека, гордо вскинувшего подбородок. Руки за поясом, богато украшенная куртка, свободные штаны, высокие сапоги – каждая складочка, каждый изгиб тела и одежды были выточены с непостижимой аккуратностью и тщанием, пышные волосы, казалось, вот-вот начнут колыхаться ветром.
Внезапно под берегом громко всплеснулась вода, и из реки поднялась великая богиня Макошь – строгая в своей суровой красоте, с жемчужной сеткой на волосах, в платье из зеленой замши, украшенном бобровым мехом на плечах, золотыми пластинками на груди и самоцветами вокруг шеи.
– Это Орей. Много дней назад богиня скифов Табити обратила моего сына в камень, – спокойно поведала властительница Вологды. – С тех пор он стоит здесь, самоуверенный непослушный отрок.
– Полагаю, ты убила эту ведьму, богиня?
– Мне пришлось подавить свой гнев, Один, – покачала головой женщина. – Во имя рода сварожичей, во имя благополучия земель славянских. Война с лесовиками слишком тяжела для нас, чтобы начинать в пару к ней вражду со скифами. Ради покоя южного порубежья я отпустила убийцу с миром.
– Это был тяжелый выбор, богиня, – склонил голову Викентий. – Сочувствую. Но почему он оставлен здесь, почему ты не перенесла сына во дворец?
– Я ворожила на его судьбу, храбрый Один, – ответила Макошь. – Вода и кости сказывают, что, оставаясь здесь, Орей почти наверняка возродится. Но он вряд ли вернется к жизни, оказавшись в другом месте. И хотя мой сын поднял против меня мятеж, я все равно желаю ему жизни.
– Мятеж? – изумился Викентий.
– Он отказался принять мою волю и жениться на Ящере, дочери скифской богини.
– Здесь это считается бунтом? – Молодой человек нервно облизнул губы.
