поясной сумки.
– Ерунда, ломбард грабанул, – усмехнулся молодой человек. – А ты как? Склеп для мертвого сна уже сотворила?
– В этом чертовом мире нет даже лопат! – запустила пятерню себе в волосы Валентина. – Тут вообще ничего нет! Мотаюсь, как дура, из угла в угол… Спасибо, хоть кормят… В уголке, как никчемную дворнягу.
– Это как?
– Светка примазалась к Макоши, – поморщилась девушка. – Ходит вся расфуфыренная, в святилище поклоны принимает, заговоры и амулеты раздает. Матвей отвалил к Сварогу. Даже ночевать не всегда приходит. Мы ведь все из одного времени, Вик! Мы должны вместе держаться, выход из этой задницы искать! А кроме меня, этим, похоже, никто не озабочен. Чего ты ржешь?!
Викентий взял ее за щеки, привлек, крепко поцеловал в губы, отпустил и выдохнул:
– А мне тут нравится!
– Дурак, – отерла губы Валентина.
– Хочешь совет? – Молодой человек наклонился к самому ее уху. – Богу помолись, он поможет. Здесь боги отзывчивые.
– С чего ты взял?
– Потому что в этом мире я сам бог! – Викентий снова рассмеялся и пошел дальше. На полпути обернулся: – Тоскливо станет, Валенька, – заглядывай. Пожалею!
В светелке его ждал сюрприз: круглый щит, сшитый из легкого тополиного теса, чуть больше метра в диаметре, с кованым железным умбоном в виде женского лица и широкой окантовкой по краю.
– Моя мечта! – обрадовался бог войны, подхватил новую игрушку, покружился с нею, отрабатывая защиту и выпады. Устав прыгать, положил щит на корзину, сверху водрузил пояс и отправился вниз.
Что удивило реконструктора в здешнем мире – так это то, что его ни разу не пригласили в баню. Вроде как не по обычаю. Даже Баба-яга своих гостей сперва кормила-поила да в баньке парила и только потом пожирала. А здесь… Как нерусские, право слово!
Знакомым путем он спустился к реке, разделся на причале, нырнул, смывая накопившиеся пыль и пот, быстрыми саженками сплавал на противоположный берег и обратно. Отерся от воды, оделся. Подмигнул собравшимся ради редкого зрелища смертным:
– Теперь, освежившись, можно и к столу!
Обед для приближенных великого Волоса был накрыт под самой кровлей вологодских хором. Обширный чердак здания был хозяйственно превращен в огромный зал, способный вместить, наверное, половину города. Однако к столу оказались приглашены лишь три десятка мужчин и несколько женщин. Кто из них кто – Викентию представлять не стали, а сам он проявлять любопытство поленился. Будет нужно – по ходу дела разберется.
Правда, двоих из свиты он знал. Слева от хозяйки города – место весьма почетное, означающее сердечную близость, – восседала Светлана. Платье – из замши с вышивкой, украшенное бахромой и самоцветами; длинная коса с золотой заколкой ниспадала за спину, в волосах поблескивал янтарем гребень, лоб перехватывала лента с какими-то рунами. Судя по всему, девушка в этом мире отнюдь не пропадала. Вторым знакомцем был Матвей. Одетый в куртку из толстой грубой кожи, опоясанный широким ремнем с ножами и вытертой сумкой, он пахнул дымом и дегтем, а волосы парня перехватывал обрывок толстой пеньковой веревки. Место студенту было отведено справа от Викентия. Сиречь – третье после хозяина, на один ранг ниже бога войны. Уважения студент, сразу видно, добился.
– Все вы знаете, сварожичи, что гость наш желанный, храбрый Один, бог войны, под Чердынем наконец-то разгромил рати лесных оборотней! – поднявшись во весь рост, объявил могучий правитель Вологды, русая борода которого ради праздника была украшена косичкой с несколькими вплетенными в нее небольшими костяными амулетами. – Выпьем же здравицу за отвагу потомка нашего славного, и пусть его победа станет началом многих успехов!
– Слава Одину! – поднялись мужчины, вскинув резные ковши. – Слава сварожичу!
– Благодарю за уважение, славяне! – поднял в ответ свой ковш Викентий. – Клянусь и впредь быть достойным уважения вашего и высокого звания настоящего сварожича!
Он выпил хмельного меда, опустился на скамью и тихо добавил в сторону соседа:
– У меня топорик после первой же схватки в котлету превратился, студент! Ты когда-нибудь дрался тупым топориком, Матвей? Хочешь попробовать?
– Это криничное железо, Вик, – напомнил тот. – Малоуглеродистое…
– Мне плевать на то, как называется подобная хрень, студент, – прошипел Викентий, отсекая себе шматок мяса. – Мне нужно
