— Винс. Хороший парень, — отозвался владелец «Веселого лепрекона», обслуживая очередного клиента.
Словно бы слова бармена хоть что-то объясняли.
— И как такого занесло в наше захолустье? — с подозрением осведомилась я. Глотать «что-то приличное» меня не тянуло. В выпивке я предпочитала простоту.
Бармен только развел руками.
— А бес его разберет. Винс слегка странный. Но кто без странностей? Ты, что ли?
Ну… У меня, положим, странностей имелось более чем достаточно. Но я хотя бы не выглядела так, будто ограбила модный магазин.
— Ладно… Убери эту гадость.
Утро выдалось именно таким, каким и должно быть после удачно прошедшего вечера: голова раскалывается, во рту та еще помойка, и хочется сдохнуть вчера. Хорошо еще, проснулась я в собственной постели и совершенно одна. С потолка на меня сочувственно взирал всеми восемью глазами паук, уже слишком крупный, чтоб сойти за обычного домашнего, но еще не доросший до кого-то солидного, вроде тарантула.
В доме я жила только с пауками, да еще с крысами, которых никак не удавалось вывести, сколько я ни вызывала дератизаторов. Наверное, все дело в самом доме. Он был слишком стар и буквально притягивал всяческих тварей. Все детство я боялась заходить на чердак или в кладовые, потому что там встреча с крысами и пауками была неизбежна. В итоге… ну, притерпелась, что ли?
Часы в холле отзвонили семь утра. Отлично, значит, внутренний будильник не подвел. Уже пять лет я неизменно поднималась с постели в семь, вне зависимости от того, когда и в каком состоянии явилась домой. Привычка…
Мобильный валялся рядом с кроватью. Выжил не иначе как чудом. Не зря я попросила одного из экспертов заговорить мой телефон на случай непредвиденных ситуаций. Оно того стоило.
Индикатор на дисплее сообщал, что ночью до меня пытались дозвониться дважды. Оба раза не с работы, так что ничего важного. А уж дядю Вилли я и вовсе не желала никогда ни видеть, ни слышать. После смерти родителей он пытался наложить лапу на наш дом. Уж не знаю, чем ему приглянулось видавшее виды жилище… Удалось отбиться. Не без помощи добрых людей и нелюдей.
Спустя год родственник явился извиняться… и я даже официально приняла эти его путаные объяснения, но остался такой осадок, что впору наводить порчу на родственника. Дядя Вилли осознавал, как я отношусь к нему, и открыток не присылал. А также не звал на семейные праздники.
Второй звонок был от Мэтта, одного из моих бывших. Очень бывших. Разошлись мирно и без эксцессов, еще когда я училась в полицейской академии, но друзьями остаться не удалось. Да и не особо пытались. С чего бы теперь Мэтту желать услышать мой голос?
Перезванивать я никому не собиралась. Незачем. Да и некогда. Времени утром частенько оставалось впритык, только на то, чтоб на бегу накраситься, затолкать в себя бутерброд и галопом добежать до участка.
Жила я всего в паре кварталов от работы и неизменно этому радовалась: машины не было, да и не предвиделось.
Руки дрожали, так что о стрелках я даже думать не решалась. Даже накрасить ресницы и то стало проблемой века: я так и норовила попасть щеточкой себе в глаз.
— Лучшая красота — естественная, — заявила я отражению. То осталось все таким же унылым.
Правильно говорила мама, не нужно засиживаться в барах.
После утренней планерки я с ужасом осознала: мне следует составить список опрашиваемых и поехать с ними общаться. Сразу же захотелось забиться в какой-нибудь темный угол и просидеть там все время расследования. Я… не отличалась коммуникабельностью и терпеть не могла общаться с посторонними. А уж нелюди… Они мыслили иначе. Вроде бы и похоже на людей, но какие-то мелочи никогда не давали понять их сразу. Или вообще понять.
Я любила решать головоломки, сопоставлять факты… Но выбивать правду из подозреваемых и свидетелей? Нет, это развлечение не для меня.
— Дэмиан, езжай один, — предложила я, пытаясь прикрыться горой макулатуры, которую нам все равно требовалось заполнять время от времени. Так почему бы не сейчас.
Напарник, на мою беду, тоже страдал от всех симптомов алкогольного отравления, поэтому не был настроен на
