об этом доставляют ему удовольствие.
– Там творятся скверные вещи, – произнес он. – Ужасные вещи. Кошмарные вещи. Все, что вашей душе угодно, если вам по сердцу все скверное, гадкое и страшное. Я частенько мечтаю оставить свое занятие и остаться там навсегда… возможно, открыть небольшую бойню на Кровоточащей улице…
– Как, вы говорите, называется это место? – поинтересовался Эддисон.
– Дьявольский Акр, – грустно ответил Харон.
Все тело Эддисона, от носа до кончика хвоста, содрогнулось.
– Я его знаю, – мрачно произнес он. – Это ужасное место – самая порочная и опасная трущоба во всей долгой истории Лондона. Мне рассказывали о странных животных, которых привозят туда в клетках и заставляют участвовать в кровавых поединках. Мракведей выставляют против эму-рафов, шимпорогов против фламинкоз… родителей против собственных детей! Их вынуждают калечить и убивать друг друга на потеху нескольким странным психопатам.
– Отвратительно, – ужаснулась Эмма. – Неужели странные люди на это способны?
Эддисон горестно покачал головой.
– Отщепенцы… наемники… изгнанники…
– Но среди странных людей не бывает отщепенцев! – возразила Эмма. – Если странный человек совершает преступление, его отправляют в петлю наказаний!
– Как же мало вы знаете о своем собственном мире, – покачал головой лодочник.
– Если преступник не попался, то его невозможно отправить в тюрьму, – пояснил Эддисон. – И у них всегда есть возможность сбежать в такую петлю, где не существует ни порядка, ни законов.
– Но то, что я услышал, напоминает ад, – вмешался я. – Как может кто-то отправиться туда по доброй воле?
– То, что для одних ад, – пояснил лодочник, – для других рай. Это последнее по-настоящему свободное место. Там можно купить или продать все, что угодно… – Он наклонился ко мне и понизил голос: – Или спрятать все, что угодно.
– Например, похищенных имбрин или странных детей? – уточнил я. – Вы на это намекаете?
– Я этого не говорил, – пожал плечами лодочник, извлекая из полы плаща запутавшуюся там крысу. – Кыш, Перси, папочка работает.
Он медленно и осторожно опускал крысу на деревянный настил, а мы с Эммой и Эддисоном, сбившись в тесный кружок, начали совещаться.
– Что вы об этом думаете? – прошептал я. – Неужели наших друзей действительно отвезли в это… дьявольское место?
– Твари в любом случае вынуждены держать своих пленников в петле, к тому же довольно старой, – кивнула Эмма. – Иначе большинству из нас грозит ускоренное старение, а спустя всего день-другой и смерть…
– Почему это должно волновать тварей? – спросил я. – Ведь все, чего они хотят, – это украсть наши души?
– Возможно, но они не могут допустить того, чтобы умерли имбрины. Они им необходимы для того, чтобы воспроизвести катастрофу 1908 года. Ты не забыл о безумном плане тварей?
– О том бреде, который нес Голан? О бессмертии и стремлении править миром…
– Ну да. Поэтому они и организовали похищение имбрин. Но чтобы они не превратились в сморщенные сухофрукты, их необходимо где-то держать. Все указывает на старую петлю. Ее возраст должен быть не меньше восьмидесяти, а то и ста лет. И если Дьявольский Акр – это и в самом деле средоточие мерзости и беззакония…
– Уж можешь мне поверить, – кивнул Эддисон.
– …то лучше места и не придумать. Думаю, именно там и держат своих пленников твари.
– К тому же это самый центр странного Лондона, – поддержал ее Эддисон. – Это очень хитрый и коварный план…
– Думаю, все ясно, – заключил я.
Эмма развернулась к Харону.
– Нам три билета в это отвратительное и жуткое место, которое вы только что описали, пожалуйста.
– Вы абсолютно уверены? – уточнил лодочник. – Не всем безгрешным агнцам, вроде вас, удается вернуться с Дьявольского Акра.
– Уверены, – ответил я.
– Что ж, отлично. Но потом не говорите, что я вас не предупреждал.
– Единственная проблема в том, что у нас нет трех золотых, – добавила Эмма.
– Ах, вот как? – Харон соединил кончики длинных пальцев и глубоко вздохнул, отчего на нас повеяло холодом разверстой
