поступки, которые ни за что не совершил бы, если бы тебе за них не заплатили. А если такой странный человек попадает в затруднительное материальное положение, он становится способен продаться кому угодно, независимо от намерений покупателя.
– Например, твари, – многозначительно произнес Эддисон.
– Ну да, я понял, это действительно было бы ужасно, – согласился я. – Но неужели вы и в самом деле считаете, что странные люди на это способны?
– Не будь тупицей! – возмутился Эддисон. – Ты только взгляни на состояние этого места. Это, наверное, единственная петля во всей Европе, которую не разорили твари! И как ты думаешь, почему? Я уверен, что только потому, что им очень удобно ею пользоваться. Представь – петля, полностью населенная перевертышами и информаторами, в любую секунду готовыми исполнить приказ.
– Может, тебе стоило бы говорить тише, – заметил я.
– Теперь мне все понятно, – прошептала Эмма. – Должно быть, они по всем петлям разослали своих доносчиков. Иначе как могли они всё о нас узнать? Входы в петли, способы защиты, слабые места… Это возможно только с помощью вот таких людей.
Она обвела магазинчики брезгливым взглядом человека, только что сделавшего глоток свернувшегося молока.
– От таких предложений и в самом деле не отказываются, – зарычал Эддисон. – Предатели, все как один. Перевешать их!
– Что стряслось, милая? Неудачный день?
Мы обернулись и увидели женщину. (Как давно она здесь стоит? Что она слышала?) Она была одета в строгом и деловом стиле 1950-х годов – юбка до колена и низкие черные туфли-лодочки – и лениво попыхивала сигаретой. Ее волосы были взбиты в пышную высокую прическу, а американский акцент выдавал уроженку Среднего Запада.
– Я Лоррейн, – представилась она, – а вы, я вижу, тут новенькие.
– Мы ждем знакомого, – ответила Эмма. – Мы… отдыхаем.
– О, как я вас понимаю! – пропела Лоррейн. – Я и сама в отпуске. Последние пятьдесят лет. – Она рассмеялась, демонстрируя испачканные помадой зубы. – Если я могу вам чем-то помочь, только скажите. У Лоррейн лучший выбор на всей Скверной улице, это без всяких преувеличений.
– Спасибо, не надо, – покачал головой я.
– Не волнуйся, милый. Они не кусаются.
– Нас это не интересует.
Лоррейн пожала плечами.
– Я всего лишь хотела помочь вам освоиться. Просто вы выглядите немного потерянно, вот и все.
Она уже собиралась уйти, но ее слова неожиданно заинтересовали Эмму.
– Выбор чего? – решила уточнить девушка.
Лоррейн обернулась и сально улыбнулась.
– Старые, молодые, всевозможные таланты. Часть моих клиентов интересует лишь представление, и это меня вполне устраивает. Но у некоторых бывают особые запросы. Мы стремимся удовлетворить все потребности.
– Мальчик уже сказал, спасибо, не надо, – проворчал Эддисон.
Он уже открыл пасть, чтобы хорошенько отчитать женщину, но Эмма заслонила его собой и заявила:
– Я бы хотела взглянуть.
– Что ты сказала? – прошептал я.
– Я хочу взглянуть, – повторила Эмма, и в ее голове отчетливо прозвучало легкое раздражение. – Покажите мне.
– Я имею дело только с серьезными клиентами, – сообщила ей Лоррейн.
– О, я очень серьезный клиент.
Я не понимал, что задумала Эмма, но доверял ей достаточно для того, чтобы не перечить.
– А как насчет них? – поинтересовалась Лоррейн, неуверенно глядя на нас с Эддисоном. – Они всегда такие грубые?
– Да. Но в целом они ничего.
Лоррейн прищурилась и смерила нас взглядом, как будто прикидывая, насколько сложно будет вышвырнуть нас из заведения в случае, если возникнет такая необходимость.
– Что ты умеешь делать? – спросила она у меня. – Хоть что-нибудь?
Эмма откашлялась и выкатила на меня глаза. Я тут же понял, что она хочет этим сказать. Солги!
– Раньше я умел поднимать в воздух карандаши и другие предметы, – ответил я. – Но теперь у меня не получается заставить
