– Глинянокрылые, – произнесла Эмма. – Прежде, чем твари стали тварями, они так себя называли. Мисс Сапсан кое-что нам о них рассказывала.
– «Нам не нужны их крылья! – проповедовал Джек. – Мы отрастим свои собственные!» Разумеется, это было метафорой, но они устраивали марши, прицепив себе на спину глиняные крылья в качестве символа своего движения. – Бентам встал и жестом пригласил нас подойти к полкам. – Взгляните сюда. У меня тут сохранилась парочка фотографий. Тех, которые он не смог уничтожить. – Он снял с полки толстый альбом и открыл на странице со снимком большой толпы, слушающей выступление какого-то человека. – Вот это Джек во время одной из своих мерзких речей.
Толпа, состоящая почти исключительно из мужчин, была очень плотной. На головах этих людей были большие шляпы, некоторые взобрались на ящики и ограду, чтобы лучше слышать то, что говорил Каул.
Бентам перелистнул страницу и показал другое фото. С него на нас смотрели двое крепких молодых парней в костюмах и шляпах. Один из них открыто улыбался, лицо второго оставалось бесстрастным.
– Я слева, Джек справа, – пояснил он. – Джек улыбался, только когда ему что-то было от вас нужно.
Наконец, он показал нам снимок мальчика с парой больших, похожих на совиные, крыльев, виднеющихся из-за плеч. Он сидел на некоем подобии пьедестала и искоса смотрел в объектив из-под козырька надвинутой на один глаз кепки, не скрывая своего презрения к происходящему. Внизу снимка было напечатано: Нам не нужны их крылья.
– Один из агитационных плакатов Джека, – пояснил Бентам.
Бентам поднес вторую фотографию ближе к глазам, всматриваясь в лицо брата.
– В нем всегда было что-то темное, – наконец произнес он, – но я отказывался это видеть. Ви?дение Алмы было более ясным – она оттолкнула Джека довольно рано. Но мы с Джеком были близки по возрасту и образу мыслей. Или так мне казалось. Мы были закадычными приятелями. Но он скрывал от меня свое истинное лицо. Я его не знал до того самого дня, когда произнес: «Джек, ты должен все это прекратить», а он приказал меня избить и бросить в мрачную дыру умирать. К этому моменту было уже слишком поздно.
Бентам поднял голову, и в его глазах отразилось бушующее в камине пламя.
– Очень трудно осознать, что ты пустое место для своего собственного брата, – произнес он и надолго замолчал, погрузившись в ужасные воспоминания.
– Но вы не умерли, – произнесла Эмма. – Вы превратили их в пустoты.
– Да.
– Как?
– Я их перехитрил.
– Чтобы превратить их в жутких чудовищ? – уточнил я.
– Я не собирался превращать их в чудовищ. Всего лишь хотел от них избавиться. – Он на негнущихся ногах вернулся к кушетке и с трудом опустился на подушки. – Я уже умирал от голода, когда меня осенило. В голову пришла великолепная история, с помощью которой я мог заманить брата в ловушку. Ложь древняя, как само человечество. Источник молодости. Я пальцем начертил это на полу своей камеры: последовательные шаги тайных приемов манипуляции петлями, способных обратить процесс стремительного старения и навеки устранить эту опасность. Во всяком случае, так это выглядело. На самом деле это было лишь побочным эффектом того, что на самом деле описывала эта последовательность. Это была тайная и преданная забвению процедура схлопывания петли. В случае необходимости это можно было сделать быстро и совершенно необратимо.
Я представил себе кнопку «саморазрушение» из научно-фантастических романов. Сверхновую в миниатюре. Гаснущие звезды.
– Я и не надеялся, что моя хитрость так хорошо сработает, – продолжал Бентам. – Один из сочувствовавших мне членов движения выдал эту формулу за свое собственное изобретение, и Джек ему поверил. Он привел своих последователей в одну из отдаленных петель, чтобы запустить описанную мной процедуру. Я надеялся, что это станет их концом.
– Но этого не произошло, – вздохнула Эмма.
– Это когда пол-Сибири взлетело на воздух? – спросил я.
– Реакция была такой сильной, что растянулась на целые сутки, – не отвечая на мой вопрос, продолжал Бентам. – Существуют фотографии самого взрыва и его последствий…
Он кивнул на альбом на полу и подождал, пока мы отыщем нужные снимки. Одну фотографию сделали ночью в какой-то неизвестно где находящейся глуши. Темноту разрывала полоса вертикального пламени, огромный, но далекий выброс раскаленной
