я увидел его жутковатую бородатую маску всего в нескольких дюймах от своего лица.
– Ты думаешь, что я не понимаю, чем ты занимаешься? – произнес он. Оба вооруженных охранника и тут стояли по обе стороны от него. – Ты думаешь, я слепой?
– Я не знаю, о чем вы говорите, – пробормотал я.
На какое-то мгновение я решил, что он действительно меня раскусил и знает, что на самом деле пустoта не мертва. Но его люди даже не смотрели на распластавшееся на земле чудовище.
Он схватил меня за воротник куртки.
– Я никому не позволю себя потеснить! – заявил он. – Я тут хозяин!
Люди начали пятиться к выходу. Судя по всему, у этого парня была дрянная репутация.
– Никто никого не теснит, – услышал я у себя за спиной голос Харона. – Успокойся.
– Профессионального ловкача тебе все равно не перехитрить, – обернулся к нему наркоторговец. – Ты явился, утверждая, что он новичок, что он даже с мрачвежатами никогда не дрался, а потом вот это? – Он кивнул на поверженную пустoту. – Этого просто не может быть!
– Она мертва, – возразил я. – Можете проверить, если хотите.
Наркоторговец выпустил мой воротник, вместо этого вцепившись мне в горло.
– ЭЙ! – услышал я возглас Эммы.
Охранники тут же вскинули пистолеты и прицелились в девушку.
– Я только хочу знать, – шипел наркоторговец, – что ты продаешь?
Он начал сжимать мне горло.
– Продаю? – прохрипел я.
Он вздохнул и раздраженно пояснил:
– Ты пришел в мое заведение, убил мою пустoту и убедил моих клиентов, что им незачем покупать мой товар?
Он принял меня за конкурента, пытающегося вытеснить его с рынка. Это было какое-то безумие.
Он еще сильнее сдавил мое горло.
– Отпусти парня, – взмолился Харон.
– Если ты не продаешь амбро, тогда чем ты торгуешь? Что ты продаешь?
Я попытался ответить, но не смог и опустил взгляд на его руки. Он понял намек и слегка ослабил хватку.
– Говори, – великодушно разрешил он.
То, что я произнес, он, наверное, принял за сдавленный кашель.
Тот, который слева, – скомандовал я пустoте. И тут пустoта села и выпрямила спину, как ожившее чудовище Франкенштейна. Те немногие зрители, которые еще оставались рядом, с криком бросились бежать. Наркоторговец обернулся, еще не понимая, что произошло. Я ударил его прямо в маску, а охранники растерялись, не зная, в кого стрелять – в меня или пустoту.
Это секундное замешательство стоило им жизни. Не успели они понять, что происходит, как пустoта метнула все три языка в ближайшего охранника. Одним языком она его разоружила, а оставшимися двумя схватила поперек туловища, подняла в воздух и, как таран, обрушила на его товарища.
Наркоторговец остался со мной один на один. Видимо, до него дошло, что именно я контролирую пустoту, и, упав на колени, он запросил о пощаде.
– Возможно, это твое заведение, – заявил ему я, – но это моя пустoта.
Я велел пустoте обвить языком его шею. Затем я сообщил ему, что мы с пустoтой сейчас покинем его заведение, но он останется в живых только в том случае, если позволит нам уйти с миром.
– Да, да, – дрожащим голосом поспешил согласиться он. – Да, конечно…
Я отпер замок и снял с пустoты цепь. Под изумленными взглядами толпы мы с Эммой и Хароном повели хромающую пустoту к выходу из клетки. Наркоторговец шел впереди и, насколько ему позволял язык пустoты вокруг шеи, повторял:
– Не стрелять! Не смейте стрелять!
Мы вышли из клетки и заперли замок. Большинство зрителей так и остались внутри. Затем мы уже знакомым путем покинули притон и вышли на улицу. Мне пришлось бороться с соблазном уничтожить запасы амброзии, но затем я решил не рисковать. Пусть подавятся, – ожесточенно подумал я. Кроме того, сохранялась пусть и очень слабая, но вероятность того, что когда-нибудь эти похищенные души сумеют воссоединиться со своими владельцами.
Мы оставили наркоторговца в ближайшей канаве. Стоя на четвереньках, он задыхался и пытался поправить болтающуюся на
