Он поднял глаза и посмотрел на Володю. Тот спросил:
– Старик, я ничего не понимаю. Ты передумал удирать отсюда?
Антон пожал плечами:
– Наверное, передумал…
– Тебе нравится социализм?
– Нет, мне нравится другое.
– Что?
– Простые люди. Типа тебя…
– Типа меня?
– Да.
– Только и всего?
– Только и всего…
Володя задумчиво почесал себе голову, потом намотал на вилку остывших макарон и стал есть.
Вечером Антон надел костюм, надушился Володиным одеколоном и пошел к Наташе. Он хотел помириться с ее стариком. По дороге ему приходилось все время оглядываться и вертеть головой, как тушканчику, чтобы вовремя заметить людей Сталкера, если они появятся. Правда, было и одно преимущество – удрать от них в темноте было несложно.
Антон шел и думал о новой ситуации, которая сложилась в последнее время. Люди Сталкера теперь стали для него большой проблемой. Надо было от них как-то избавиться. Чем раньше – тем лучше. Но как? И что сказать Наташе, если она снова их увидит?
В крайнем случае, решил Антон, он скажет, что это его бывшие собутыльники, которые выбивают из него деньги. Как-то, сам того не желая, он пропил их общие деньги и потом исчез. Вернее, хотел исчезнуть, но свалился в погреб. За это они хотят его убить и, возможно, даже расчленить, а куски разбросать по всему городу.
С этими мыслями он вошел во двор и сразу увидел, что окна в квартире Наташи ярко освещены. Издалека ему показалось, что там мечутся какие-то тени. Антон подошел ближе, на всякий случай поднял с земли несколько маленьких камешков и заглянул в окно.
Виктор и Наташа стояли рядом, и Виктор ей что-то говорил с безумными глазами и перекошенным лицом, размахивая каким-то журналом. Потом он с силой бросил его на пол, а Наташа повернулась к нему и уткнулась головой в грудь. Виктор обнял ее и сильно прижал к себе. Оба молчали и казались застывшими.
Антон разжал руку, и камешки с тихим стуком упали на землю. Он развернулся и медленно пошел прочь. Он брел в ночи и старался ни о чем не думать. Это было трудно. Когда он подходил к пункту приема макулатуры, пошел сильный дождь.
У входной двери горела яркая желтая лампа. Антон прислонился спиной к стене и стоял не шевелясь. Дождь хлестал его по лицу и телу, но он не двигался. Какой-то мотылек, прячась от дождя, полетел на свет лампы и, приблизившись к стеклу, сгорел в его беспощадном огне. Невесомое тельце упало на плечо Антона. Он смахнул его рукой и сказал:
– Прощай, друг! Ты такой же глупый, как и я…
Из темноты появился Володя. В руках у него был черный зонт, распахнутый над головой.
– Ты что тут стоишь? – удивился он.
– Мокну под дождем тысяча девятьсот семьдесят пятого года.
– Забыл ключ?
– Нет.
– Пошли, пошли… Так и заболеть недолго.
Весь следующий день Антон лежал на своем продавленном диване и теребил струны гитары. Под вечер зашел Володя, деликатно постучав о косяк раскрытой двери. Антон смотрел на голую стену перед собой. Несчастье давило его грудь, как надгробная плита. Он даже не обернулся, когда Володя еще раз постучал костяшками пальцев по дереву, и продолжал щипать струны.
Мелодия выходила грустная.
– Есть будешь? Я приготовил, – сказал Володя.
– Нет, не хочу.
– По Би-би-си Сева Новгородцев… Передача про Фреди Меркьюри. Пойдешь слушать?
– Нет. Он уже умер.
