фондом и берут время на выработку решения о сумме инвестиций. Условились встретиться через три недели, когда юристы подготовят необходимые для подписи документы.
И тут Антон не удержался – шальная мысль промелькнула в его голове, и в следующий момент уже он обращался к переводчице и просил ее перевести его просьбу. Смысл ее заключался в том, что Антон хочет потереться с ними носами. Ни больше ни меньше. Переводчица перевела.
Наступила долгая пауза.
– Они не против? – спросил Антон.
Переводчица перевела вопрос, и тут наконец все, как по команде, закивали головами.
Тогда Антон обошел молча стоящих корейцев, обнял каждого за плечи и потерся носом о нос. Пусть думают, что этот русский немного ненормальный и эксцентричный. Пусть думают, что то, что писал о русских Достоевский, – чистая правда. Почему нет?
В конце концов корейцы смогли расслабиться, стали улыбаться и кивать головами в знак одобрения. Им это понравилось, и они почувствовали себя более непринужденно.
– Теперь мы с вами одной крови, – сказал Антон.
Переводчица перевела.
– Мы заработаем много денег.
Переводчица перевела.
– Я князь Мышкин и Рогожин в одном лице.
Переводчица перевела.
Никто ничего не понял.
Антон сказал:
– Достоевский…
Это переводчица переводить не стала. Корейцы радостно закивали и повторяли друг за другом – Достоевский… Достоевский…
Когда они ушли и пожатия и поклоны закончились, Антон ослабил галстук и прошел в свой кабинет, налил себе виски и, уставившись в окно, выпил. В комнату зашла секретарь, она стояла молча и ждала, пока Антон обернется. Но он, продолжая глядеть в окно, спросил:
– Ты, наверное, хочешь знать, что я там вытворял и что за ахинею нес про Достоевского?
– Это… было так неожиданно.
– Так хочешь знать или нет?
– Хочу.
Антон повернулся.
– После нас они посетят еще несколько инвестиционных фондов и до этого уже в паре побывали. Как ты думаешь, что они запомнят из всех этих утомительных и скучных переговоров, цифр и диаграмм?
– Что?
– Все, что они запомнят, – это то, как мы терлись носами. Вот так.
Девушка молчала.
– Ну, что скажешь?
– Я немного… шокирована.
– Вот и хорошо. Пусть корейцы думают, что это такой особенный ритуал у русских.
– А Рогожин и Мышкин… в одном лице. Что это было?
– Не знаю… Правда не знаю… – Антон прошелся по кабинету. – Меня немного понесло… Рогожин – делец, а Мышкин – идиот, бессребреник. В любом русском что-то есть и от того и от другого… Может быть. Не знаю.
Антон остановился и открыл дверцы бара.
– Кстати, а почему тут все меньше виски и вина и все больше соков и воды? Я просил об этом?
– Нет.
Антон подошел ближе к девушке и заглянул ей в глаза:
– Скажи – ты это делаешь специально?
– Что?
– Подменяешь виски и коньяк шипучкой и соками?
