– Так им же не положено, – сказал кто-то шепотом.
– А мне пофиг, что у вас и где положено, – резко отреагировала я.
Их отношение в неграмотности женского населения, нашло волной негодования так резко, что сама удивилась, как мне обидно сейчас за женский пол.
– Начиная с сегодняшнего момента, рабство отменяется! Эксплуатация женского труда отменяется! Алкоголизм в общественных местах отменяется! И наведите чистоту в городе, децерненты!
– Они не алкоголики, они под воздействием нектара аллаисы…
– У нас нет рабства…
– А что будут тогда делать женщины?
Пронеслась волна вопросов со стороны децернентов.
Ну не сильна я в политике! Зато сильна кое в чем другом. Чуть поморщилась от того, что снова придется очистить, едва начавшийся восстанавливаться, энергетический резерв. Легкое поочередное движение пальцами, пара слов на латыни шепотом, немного энергии, которой и так было мало, в коктейль из ветра и озона. Легкие каждого начинают жить отдельной жизнью, сгибая волю непокорных под угрозой понижения кислорода в организме.
– Вследствие начинающей развиваться в данный момент гипоксии, в ваших жизненно важных органах в данный момент развиваются необратимые изменения, – елейненько, не уступая манере Прайма пугать народ, говорю я медленно и с расстановкой. – Центральная нервная система, почки, печень, сердце, наконец. Не буду вас утомлять подробностями, но вам определенно следует знать, что скоро вы умрете.
Эффект оказался предсказуемым. Хватая голодными вдохами воздух, мужчины затравленно уставились на меня в полном раскаянии. Решив, что хватит, я вернула природную среду в исходное состояние.
– Через две недели старшему децерненту прибыть в столицу с отчетом, всех своих слуг взять с собой. Всех, до одного, – сурово сказала напоследок и развернулась, чтобы покинуть ненавистную мне территорию. – До этого момента я лично нанесу вам еще один визит, чтобы убедиться в вашей исполнительности, – весьма довольная произошедшим, гордой походкой удалилась под стоящую жуткую тишину.
Едва я вышла за ворота, Прайм наконец решил подать признаки своего присутствия:
– А ты не только строптива, но и кровожадна, – с усмешкой сказал он.
– Не более чем ты, – бросила равнодушно.
– Алнаирийцы, обладающие стихийной магией, жгли, крушили, обрушали стихию на людей и их дома, но я не встречал еще ни одного мага, который бы… – сделал демонстративную паузу, довольно улыбаясь своему открытию, – с такой изощренностью пользовался своими способностями. Жаль, что им не удалось почувствовать весь вкус проклятия, которое ты подарила мне в последний раз, – немного с грустью, хотя в глазах точно плясали веселые огоньки, добавил он.
Мужчина взял меня за руку. Может мне показалось, может виной всему все еще громко бьющееся от переутомления сердце, а может что-то еще, но я вздрогнула. Его ладонь уже не казалась мне такой холодной, как прежде. Может, просто привыкла?
Внутри мысли разрывали сознание, противореча друг другу, мучая меня догадками и гипотезами. Но я все равно спокойно шагала рядом с правителем к месту, где нас ждали остальные сопровождающие. Даже не сопротивлялась, когда его пальцы сжались между моими, крепко обхватывая ладонь, не смотря ни на что. Пусть и навязчивый вопрос о том, почему Прайм Киринион сам не пресек это безобразие и почему позволил мне сделать это, не давал мне покоя больше всего.
Через четыре улицы от площади мы свернули вправо, идя не той дорогой, которой пришли. Мужчина резко остановился и развернул меня к себе лицом.
– Чуть более пятнадцати веков назад Прайм Далерион был осужден в присутствии Палладинов Создателя за свои грехи, – будничным тоном обратился ко мне Киринион. – Именно тогда я занял его место.
Если даже Прайма Алнаира казнили, то мне повезло, что я смогла избежать суда Палладинов, – промелькнула мысль в моей голове.
– Столь велики были его грехи? – вслух усмехнулась я.
Тут же почувствовала, как рука мужчины напрягалась.
– Все мы прокляты по своему, – с легким оттенком горечи ответил Прайм.
– И даже ты? – удивилась в очередной раз.
– Даже, наверное, более чем остальные, – последовал незамедлительный ответ, полный сожаления. – За мои грехи, меня отправили в это измерение, чтобы я мог исправить его ошибки, но при этом другой воли у меня нет. На самом деле, я не управляю
