Хотела добавить еще что-нибудь, но мужчина сильно закашлялся, и на его губах появилась кровь. Он открыл глаза и приподнялся на локтях.
– Тебе лучше оставить меня одного сейчас, – сказал он устало.
– Мне сейчас лучше знать, что мне лучше, – съязвила я.
Взяла в руки лежащий на прикроватной тумбочке кусок белой ткани и занесла руку, чтобы вытереть кровь.
– Что ты делаешь? – насторожился он.
Только лишь вознесла мученический взгляд к потолку и без слов выполнила задуманное. В черных глазах промелькнуло удивление.
– Так лучше, – пояснила я.
Совсем маленькая капелька осталась в уголке, и я смахнула ее большим пальцем. Задержала жест на мгновение… Он и, правда, не такой холодный как прежде.
Неужели, мое присутствие, правда, согревает каменное сердце?
– Это все последствия принесенной клятвы, – усмехнулся Киринион, очевидно почувствовав мои сомнения.
Да что за клятва такая расчудесная?! И вреда причинить ему не могу, и еще вот теперь… это. Надо будет обязательно найти текст, а то признаться в том, что пропустила ее мимо ушей, как-то не хотелось совсем.
– Как скоро вы сможете встать? – поинтересовалась мягко, тут же оправдывая себя тем, что не обязательно всегда дерзить, раз можно сослаться на супружескую клятву.
– К утру уже все будет хорошо, – ответил Киринион и, немного помедлив, попросил осторожно. – Посиди со мной, пожалуйста, Аэлин.
Ненавижу это имя! И раньше ненавидела, а теперь так еще больше!
Но волну отрицания все же удалось побороть быстро.
– Хорошо, – просто ответила я, присев поудобнее на край кровати около его коленей.
– Нет, – услышала я вновь тихий немного хриплый голос.
– Что, нет? – удивилась искренне.
– Посиди рядом со мной, – тихо, но с большой надеждой вновь отозвался он.
– Я и так рядом, – возразила спокойно, не понимая, чего он хочет.
Прайм немного поморщился – очевидно, что рана все еще причиняла острую боль при движении. Он слегка подвинулся влево, освобождая мне место на подушках рядом. Списав его странное поведение на последствия взрыва, решила, что ничего страшного не произойдет, если я выполню просьбу, поэтому пододвинулась, как он и хотел.
Мужчина взял в свою правую руку прядь волос с вплетенными кристаллами.
– Поясни мне кое-что, Аэлин, – заговорил он снова.
Мне пришлось прикоснуться к его руке, чтобы остановить начавшиеся действия по отнятию последнего, что осталось от Арханиэлиуса.
– Ты можешь снять с меня свой артефакт и сам узнать все, что захочешь, – ответила ему равнодушно.
– Нет, родная, – возразил он мягко.
Его тихие слова прозвучали как раскат грома, отбиваясь каждым звуком в сознании, отголоском в сердце, эхом прошлого в душе. Такое ощущение, словно током ударило, ведь только самый прекрасный воин всех моих грез меня так называл.
– Ты сама добровольно расскажешь мне. Это будет символом доверия между нами, – усмехнулся Прайм.
Какое в Бездну доверие?! Он что, совсем уже?!
«Ну да», – ехидно подумала я. – «В его-то возрасте».
– Те слова, что ты сказала, перед закреплением брачной клятвы. Я никак не могу понять, что они значат. Судя по тому, что это событие произошло в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, срок давно истек. Так что это было за обещание и как оно связано с твоим присутствием здесь? – совершенно серьезным тоном спросил он.
Нежданный приступ смеха пришел, и я не смогла удержаться. А смеялась я долго. Аж до слез и колик в животе, пока он непонимающе следил за моей реакцией.
– Так вот зачем ты был в моем доме, – сквозь смех, еле выдавила я.
– Что смешного? – возмутился Прайм.
– С чего ты вообще взял, что это связано с моим пребыванием здесь? – продолжала смеяться, глядя на искреннее в своем недоумении лицо Кириниона.
