Тем не менее, где-то здесь должна быть крупица истины, где-то здесь, посреди этих миражей и запутанных воспоминаний.
Была ли это Вирна?
В конце концов, было ли все происходящее — лишь течением реки времени, которая свернулась в кольцо?
В конце концов, все происходящее казалось не более нелепым, чем возвращение умерших друзей.
— Я сделал неправильный выбор?
Дзирт поднялся на ноги и, спотыкаясь, двинулся вниз по коридору, бормоча себе под нос и пытаясь разобраться, пытаясь увидеть правду там, где повсюду была лишь ложь. Он подумал о Вульфгаре и повторил его урок.
— Эррту поедал детей перед лицом Вульфгара. И убивал Кэтти-бри… демон создал реальность из красивой лжи, а потом разрушил её прямо перед глазами беспомощной жертвы, — прошептал Дзирт. — Это сломало его, и это сломает меня.
Дроу оперся на стену, нуждаясь в поддержке, иначе он наверняка упал бы на землю и остался там, беспомощно корчась.
— … каждый момент слабости… ужасная правда моей жизни. Умер на склоне Пирамиды Кельвина. Ллос нашла и забрала меня.
Он снова запнулся, вваливаясь в следующую дверь.
— Век — Я видел, как они умерли! Я дурак! — он передразнил голос Бренора. — Я нашел его, эльф!
Дзирт зарычал и достал клинки. Он начал свой яростный танец, размахивая скимитарами во все стороны, нанося удары по воображаемым врагам.
— Нет чуда, нет! Обман! Это не благословение Миликки, нет! Это проклятие Ллос, величайшая иллюзия!
— Что такое иллюзия? — пропел резкий женский голос. — Глупое дитя.
Дзирт развернулся, держа скимитары наготове, и застыл на месте, обескураженный и удивленный.
Там стояла Матрона Мать Мэйлис До’Урден, его мать, женщина, которая использовала момент его рождения, чтобы обрушить мощную волну магии на враждебный дом. Женщина, его мать, которая должна была любить его, но никогда не выказывала к нему никакого интереса. Её интересовало лишь то, что он мог сделать для улучшения положения своего Дома и собственного авторитета.
Она стояла перед ним, властно глядя на него сверху вниз, и Дзирт почувствовал себя таким маленьким.
— Что если нет? — ответил он, пытаясь разозлиться достаточно, чтобы отвернуться, избегая её пронизывающего, осуждающего взгляда.
— Может, и ничего, — проговорила мать. — Ты назвал то, что тебя окружает — иллюзией. Но разве это не просто измененная реальность?
— Что ты знаешь об этом? Обо всем этом?
— Я знаю, что ты разрушил, гоняясь за призраками! — ответила Мэйлис. — И ради чего, мое глупое дитя? Что заставило тебя прийти сюда сегодня, совершенно потеряв надежду? Есть ли у тебя шанс одержать победу, обливаясь слезами?
— Нет! — его крик был полон отрицания, попытки отказаться от матери, от этого места, его жизни, его неизбежной судьбы. Но это отрицание стало верным ответом и на последний вопрос матери.
Здесь нельзя было одержать победу. Это просто шутка, просто демонический обман.
— Ты не разобьешь мое сердце, — сказал он. — Я принимаю смерть моих друзей. Я стану Охотником. Я отрицаю тебя и твою боль!
Он указал скимитаром на мать. Его лицо исказило негодование. Дзирт собрал все свое мужество, чтобы атаковать эту демоническую сущность и уничтожить её.
— Моим другом станет тишина, — сказал он, шагая к ней. — Я останусь ни с чем, но этого будет достаточно!
— Лишь потому, что ты слишком глуп, чтобы увидеть возможности, которые открываются перед тобой, — ответила Мэйлис, и Дзирт, резко остановившись, поглядел на неё с опаской.
— Ради чего? — спросила Мэйлис.
Дзирт моргнул, не совсем понимая её. Это был его собственный вопрос, вернувшийся к нему.
— Теперь, когда ты знаешь, что твое понимание и реальность так тесно переплетены, я спрошу тебя еще раз — ради чего? — спросила Мэйлис, лишь слегка искажая те слова, которые вертелись в голове Дзирта. Мать словно читала его мысли.
— Ты уничтожил меня, — продолжала Мэйлис. — Твой брат был проклят, сестра — убита твоей собственной рукой, твой Дом — лежит в руинах. Все, что я создала…
— Это все из-за тебя! — обвинил Дзирт, указывая на женщину своим скимитаром.
— Ты можешь все исправить, — сказала Мэйлис. — Река времени уже смыкается в кольцо. Это твой момент и твой
