Клер стояла в том самом обтягивающем платье, которое не могло скрыть ни малейшей подробности ее фигуры. Еще она успела распустить и даже красиво расчесать волосы, которые обычно схватывала на затылке тонким кожаным ремешком, чтобы они ей не мешали. Они у Клер, что называется, цвета воронова крыла, и потому светлая кожа на груди, открытой куда более смело, чем требуют весьма свободные традиции портовых таверн, особенно бросалась в глаза. И еще эта глубокая волнующая ложбинка в вырезе платья, привлечь внимание к которой был призван то ли амулет, то ли медальон из серебра с красным камешком посередине.
Вот кому было предназначено восторженное улюлюканье всей семерки, сгрудившейся невдалеке от девушки!
Я взвыл от отчаяния: «Клер, ну зачем?! Я же просил тебя, даже умолял не вмешиваться! Ведь и без того все прошло замечательно, а нам только и оставалось, что быстро покинуть это место. Ну почему ты просто не накинула на ближайший от дороги куст тот полупрозрачный шелковый пеньюарчик, который я однажды видел у тебя в руках и который все мечтаю увидеть на твоем теле?! Поверь, чтобы надолго привлечь внимание мужчин, вполне хватило бы и его!»
Вырвав свой арбалет из рук Головешки, я бросился туда, потому что все решали мгновения.
Потому что сейчас с ними поравняется телега с потерявшим сознанием возчиком, и Колтуру хватит одного взгляда, чтобы сообразить: появление Клер и исчезновение Фелиции – звенья одной цепи. Но что произойдет дальше? Не случится ли так, что эти люди попросту галопом отсюда скроются, не забыв подхватить и бросить поперек лошадиного хребта Клер? А она, вместо того чтобы держаться поближе к какому?нибудь дереву, за которое можно вовремя юркнуть, стоит себе и улыбается. Возможно, ее улыбка видна и Блезу, и Алексу, и остальным, но мне?то, с моей особенностью, в отличие от них понятно, что в глубине ее глаз плещется старательно скрываемый страх.
Пытаясь хоть немного отвлечь внимание от Клер, орать я начал издалека, еще на подходе к горной дороге, на которой вот?вот могло случиться ужасное. И чтобы совсем уж у них не было никаких сомнений в моих намерениях, вскинул на бегу арбалет.
Болт вошел именно туда, куда я и метил: под основание черепа ближнего ко мне всадника, под углом вверх, чтобы показаться у него изо лба. Кинжал – плохой помощник в борьбе с вооруженным длинным мечом всадником, но не как метательное оружие. А метать я его умел давно, еще со времен своего циркачества. Был у нас такой номер с метанием ножей, который вызывал у публики неизменный успех, и навыков с тех пор я не растерял нисколько. Кинжал угодил куда надо – в горло еще одного мытаря.
Первым на мое вторжение отреагировал конечно же Колтур. Выхватывая меч, главарь мытарей ударил коня шпорами, разворачивая того в мою сторону. Я пролетел под брюхом его лошади и тут же, в прыжке, обрушил вес своего тела на всадника, находящегося сразу за ним, ведь именно он находился к Клер ближе всех. Упал с ним на землю, вскочил, прыгнул снова, чтобы обхватить Клер и покатиться по земле уже с ней.
– Беги! – крикнул я ей, вскакивая на одно колено и дергая рычаг арбалета. – Спрячься!
Наверное, следовало убегать вместе с ней, а еще лучше – подхватить Клер на руки. Потому что узкое платье Клер ограничивало ее движения настолько, что тогда, на горном лугу, я все не мог понять: как вообще в нем можно ходить?
Где?то за спиной послышались яростный рев Блеза и не менее грозный рык Алекса, шедших в атаку. Головешка тоже попытался что?то воинственно проорать, но голос у него сорвался, и его вопль стал удивительно похож на визг испуганного поросенка.
Разумнее всего было бы сначала покончить с Колтуром, но главную опасность представлял в тот миг не он. Арбалетчик, который вскинул свое оружие и целился теперь в мчащегося на него Алекса.
«Вот этого нам еще только и не хватало», – подумал я, в то время как самострел в моих руках пропел приглушенным колокольчиком – бзинь!
Арбалетчика повело в сторону, болт, успевший сорваться с его арбалета, ушел куда?то вверх, а сам он начал заваливаться. Тут Алекс меня удивил, метнув свой молот так мощно и так удачно, что еще одного мытаря сдуло с лошади, словно птичье перо порывом шквального ветра. Наконец выстрелил Головешка и конечно же промахнулся. Правда, выпущенный им болт пролетел так близко от еще одного арбалетчика, что тот невольно дернулся, сбивая себе прицел. Вот тогда?то до него и добрался Блез.
«Враки, – покривился я, – что кирасы тоскайской работы выдерживают хоть что», – видя, как после удара Блеза его противник валится с лошади, насквозь пронзенный палашом. Головешка отличился и следующим выстрелом, послав свой болт точно в глаз тому уже мертвому, вместо того чтобы заняться все еще живым Колтуром.
Алекс, успевший подобрать свой молот, обрушил его на не пришедшего в себя после падения с лошади мытаря. Того самого, которого еще в самом начале ссадил я.
Оставался один Колтур, и вот он?то, возможно, стоил всех остальных. Хотя бы своим мужеством. Или подлостью. Прикрываясь щитом и по?прежнему не давая мне ни малейшего шанса использовать единственный оставшийся болт так, чтобы нанести ему
