куда именно нам в Сагании направиться. Затем решил отложить разговор на утро, которое, как говорится, мудренее.
– Как его лучше приготовить? – спросил Головешка, когда закончил с потрошением. – В глине запечь или на вертеле?
Смотрел он на меня, но ответила ему Клер:
– Если в глине, зачем ты тогда его выпотрошил? Чтобы изнутри глиной нафаршировать?
– Так, значит, на вертеле?
– А почему ты вначале ее не ощипал? Чтобы ощипывать сейчас и вместо специй птицу в земле извалять?
– А что же ты раньше?то мне ничего не сказала?
– Ну, я думала, ты какой?нибудь особенный способ знаешь.
И в этом была вся Клер. Вздохнув, я поднялся на ноги, подошел к Головешке, забрал у него тетерева (к слову, старого, а значит, мясо у него должно быть жестким, как подошва сапога) и, размахнувшись, запустил его куда подальше.
– Лео, ты чего?! – накинулась на меня Клер.
– Ты его готовить не хочешь, Головешка не умеет – только и остается, что умаслить им горных духов. Чтобы добрые к нам были.
– А сами?то что мы есть теперь будем?!
Торопясь из селения, мы даже толком не запаслись продуктами. А то, что успели взять, съели еще утром, в ожидании мытарей. Так, оставались какие?то сухари да немного фиников. Тех, которые пересекли вместе с нами пустыню.
– Не знаю, как вы, а я – колбасу.
– Какую еще колбасу?
Пару кружков отличнейшей копченой колбаски с салом и чесночком перед самым уходом сунул мне в мешок сам Михай. Он единственный был посвящен в наши планы отбить Фелицию. Конечно, кроме родственников Алекса и родителей девушки. А значит, все селение должно было знать о том, куда именно мы так спешно и тайно отправились.
Утром колбасу показывать я не стал, полагая, что она может понадобиться в дальнейшем, когда есть действительно будет нечего. Кто же мог знать, что Головешка испохабит птицу, и теперь не оставалось ничего другого, как ее извлечь.
– Вот эту. Хотел придержать, но не голодными же нам спать ложиться?
Откуда?то из?за камней донесся смачный хруст костей, и Клер стремительно ко мне придвинулась.
– Что это?!
Головешка ухватился за арбалет, Блез уже держал свой палаш наготове, и лишь я оставался невозмутим. Видел я, когда еще было светло, крутилась невдалеке от нас лиса. Захотелось мне Клер сказать, что в этой местности полно горных львов, а также барсов, пантер и просто медведей, чтобы поближе ко мне сидела, но, вспомнив, что ей и без того сегодня досталось, передумал.
– Лисичка. Рыженькая такая. Тетерева нашего нашла.
Девушка сразу же успокоилась. Но не языком.
– Давай?ка я сама ее лучше поделю, – забрала она у меня колбасу. – Иначе у тебя хватит ума и ее выбросить. Рыженькой лисичке.
Ярко светили звезды, крупные такие, в ноготь большого пальца. Рубинами алели угли в догорающем костре, похрапывал Блез и что?то бормотал во сне Головешка. Наверное, все не мог успокоиться, что из?под носа уплыло столько добра.
Клер, завернутая в мой плащ, лежала на боку, подперев голову ладонью, я строгал палочку. Завернулась она не очень старательно, обнаженные ноги были видны значительно выше колен, и потому, постоянно косясь, я небезосновательно опасался порезать себе пальцы.
– Зачем она тебе? – поинтересовалась девушка, с любопытством наблюдающая за моим занятием.
– Первую зарубку хочу поставить, теперь уже можно. Если их с двух сторон делать, тридцать должно поместиться.
– А чего их ставить? Сегодня какое число?
– Сейчас! – в зародыше оборвал я ее рассуждения. – Их должно быть тридцать не по числу дней, а по количеству ночей. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю. Надо будет проследить за тобой, чтобы все было по?честному, иначе с тебя станется.
Подумаешь, если разок?другой забуду отметить, что в этом страшного? Главное, лишних не наставить – вот это действительно совершенно ни к чему.
– Я бы на твоем месте лучше на камне царапины делала, – продолжила Клер.
