искина.
Прикрывая своим телом сына, полуоглушенная женщина пыталась отползти к стене, подальше от раскрывающихся лепестков древнего штурмового модуля, пробурившего черные стены, фонтанирующего пеногерметиком.
Яркая вспышка и тяжесть, навалившаяся на маленького мальчика. До Нины болту оставалось пролететь всего два сантиметра.
«Ты чего! Совсем шизнулся… – прорычал на убийцу его подельник, отводя ладонью старенький, раскалившийся от единственного выстрела ствол плазмера. – Ты чего натворил, урод! Сказано же было: гражданских не…»
«А мне пофиг… Джек! – прорычал первый, высвобождая оружие. – Я буду убивать русских везде! Где бы только…»
Полтора…
Из-под матери выбрался маленький Егор. Посмотрел на убийц и дрожащими руками обнял самое дорогое, что у него было в его десять лет. Он нежно прижимал к себе голову той, что отняли у него злые люди.
Почти сантиметр.
«А! – расплылся в омерзительной улыбке убийца. – Вот и…»
«Не смей! – заорал второй, наваливаясь на мужчину. – Я сказал: не…»
Его вопль быстро сменился предсмертным криком, а мертвое тело ударилось о черную стену. С поганой улыбкой к ногам женщины полетел сломавшийся вибронож.
«Ну вот и все, пацан! Грохнула мамка твоя моего кореша, и сейчас я буду мстить…»
Подняв плазмер, враг, первый враг в жизни Егора, картинно прицелился в его голову.
«Ты обидел маму… ты сделал ей больно…» – глухо прошептал мальчик.
Бандит, судя по всему космический корсар, заржал и что-то ответил. Я этого не слышал, потому как в моем мозгу звучали барабаны и детский голос все повторял и повторял: «Мама. Сделал больно… Почему сейчас? Почему не тогда? Я бы помог… Я бы тогда защитил ее… Защитил!»
Забрало шлема «Золотого кода» лопнуло со звоном разбившегося стекла именно в том месте, где ему пришлось выдержать несколько попаданий и раньше отчетливо были видны паутинки трещин. До виска Нины болту оставалось всего-то пять миллиметров, и я уже отчетливо видел, как скручиваются от жара раскаленного наконечника черные как смоль волосы. Еще немного – и оно пронзило бы нежную искусственную кожу и…
Неведомая сила отшвырнула гантельку бронебойной стрелки с такой невообразимой силой, что все, кто находился в этот момент на площади, повалились с ног. Превратившись в блестящий, нестерпимо белый диск, смертоносный снаряд, бешено вращаясь по кривой дуге, унесся в сторону фасада дома на противоположенной стороне. Громыхнул взрыв, разметавший куски бетона и облицовочных материалов. Я же непонятным для себя образом оказался рядом с падающей девочкой и подхватил ее на руки. Затем в воздух взметнулся столб пыли и крошева от уничтоженного куска лестницы. Там, где я лежал секунду назад, красовалась приличных размеров вмятина, но я точно не слышал какого бы то ни было взрыва.
Рядом со мной словно из-под земли возникли два комиссара и, наведя защитные псионические щиты, прикрыли нас с Ниной от еще двух выстрелов. Третий, тот, который один из эсперов, просто сдвинул в сторону легким движением кисти, я смог проследить. Стреляли сверху. Из района номер шесть, да к тому же трассер из раскаленного воздуха огибал искусственное микросветило, отталкиваемый обратной гравитацией, но вместо того, чтобы уйти по параболической траектории куда-то в сторону, нарушая все законы физики, огибал его и бил в цель с необычайной точностью.
Не укрылось это и от подбежавшего к нам Кости. Именно он успел выставить защиту с другой стороны, откуда совершенно внезапно прилетел еще один подарочек. По сути, мы с Ниной оказались под этаким колпаком. В гермошлеме сквозь хрипы поврежденной аппаратуры коммуникатора что-то неразборчиво кричала Христа, а я только и мог что прижимать к себе маленькое тельце девочки-геноида.
«Вот же скотина! Никак не успокоится», – прозвучал в голове голос Константина.
«Я, в общем-то, засек его… – неуверенно произнес другой знакомый мне голос. – Он прямо над нами, вот только я уверен: уйдет гад, пока мы будем добираться до потолка!»
«Костян, может, скакнешь? – предложил тот комиссар, с которым я разговаривал перед атакой. – Я на тебя щит временный наведу, и ты…»
«Не выйдет, – ответил тому злой голос, явно принадлежащий Косте. – Во-первых, придется делать максимум два прыжка, иначе просто спалюсь в светильнике. Да и выщелкнут меня в полете…»
«А я вот не понимаю, почему он на нашего мажорика сразу наехал. А не перещелкал нас, как петух муравьев…»
