рывок веревки, соединяющей его с сыном. Сидящий чуть поодаль Немой развел руки в вопросительном жесте. Он не мог слышать людей, которые обыскивали туннель, не видел и губ отца и его собеседника. Потому ничего странного, что сильно обеспокоился странным их поведением. «Ничего серьезного, – успокоил его жестом Учитель. – Сейчас пойдем дальше».
– А ты что видел? – спросил он, поворачиваясь к сталкеру. – Говори!
Гвоздь ответил не сразу, а когда отозвался, голос его слегка дрожал.
– Фигуры странно выглядящих людей, освещенных блеском очень ярких фонарей.
– То есть – хрен там что ты видел, – оборвал его Учитель.
– Говорю тебе, я знаю, как выглядит настоящая электрическая лампочка, – вскинулся сталкер.
– Ты говоришь об этом? – засмеялся Помнящий, вытягивая из кармана довоенную игрушку, с которой ходил раньше Шуруп. – Если вы такой имели, другие тоже могут пользоваться чем-то подобным.
Гвоздь протянул к нему руку.
– Отдай.
– Получишь его, когда мы откроем шлюз. – Учитель предпочитал пока не лишаться источника света, который был не только ярче, чем масляная лампа, но и дотягивался куда дальше. – Возвращаемся к выходу.
Он чувствовал себя не в своей тарелке при мысли, что где-то в туннелях может быть некто, обладающий довоенной технологией. Как большинство трезвомыслящих людей, Помнящий не верил в легенды о Чистых, поскольку прекрасно знал, что в городе нет и сантиметра неисследованных подземелий. Тысячи людей годами пересекали каналы, прокапываясь к давно выведенным из употребления коридорам и комнатам, например, таким, как несчастный Собор. Однако никогда и нигде не обнаруживались спуски в мифический подземный город. К тому же, Учитель прекрасно знал, откуда взялись первые легенды о Чистых. Ведь он был непосредственным свидетелем эвакуации элит – людей, которые должны были переждать худшие времена в настоящих убежищах. Это они потом появлялись в руинах, чистенькие и ухоженные, покидая на недолгое время безопасные убежища, чтобы проверить, возможно ли уже возвращение на поверхность. И это они массово гибли, когда наконец выходили из роскошных – для послевоенных времен – бункеров, в которых все же заканчивались припасы.
Во второй и третий год, когда наступил апогей их возвращений, уцелевшие вырезали как минимум несколько сотен Избранных, как их тогда называли. Не щадили никого. Оставленные на милость судьбы уцелевшие взыскивали цену крови с тех, кто был достаточно богат или влиятелен, чтобы обеспечить себе место в подземных ковчегах и пережил величайшую из войн в относительном покое. Последние из них появились на поверхности под конец третьего года новой эры. Изможденные, затравленные, мало чем отличающиеся на вид от обычного уцелевшего. Понимающие, что с ними может случиться, они сидели в укрытиях так долго, как только могли, – то есть, до самого конца.
Всякий Чистый, которого замечали позже, был, должно быть, миражом или порождением воспаленного мозга жаждущих славы сталкеров. Уж кто-кто, а Учитель знал лучше остальных, что в две тысячи тринадцатом году в этом городе не существовало бункера, который позволил бы людям выживать десять, а то и двадцать лет полной изоляции. Это было физически невозможно.
И все же мысль о действующих рациях не давала ему покоя. До сих пор он полагал, что в Вольных Анклавах для него не осталось никаких тайн, а тем временем хватило всего-то нескольких звуков, чтобы уверенность эта лопнула, словно мыльный пузырь.
Миновав зев туннеля, где еще несколько минут назад шуровали таинственные люди, он повел сына и не менее возбужденного сталкера в сторону коридора, которым они сюда и прибыли. И чем сильнее они удалялись от жуткой тьмы, в которую погрузился бокс Горлума, тем сильнее ему казалось, что желтоватый свет, бьющий от ламп, прогонял не только темноту, но и страх.
И вдруг где-то за его спиной раздалось очередное пронзительное потрескивание.
Учитель развернулся на пятке, потянувшись к ножу. Свет фонаря выхватил из темноты склоненного Гвоздя. Сталкер как раз поднимал крышку одного из ящиков. Видя нервную реакцию товарища, он улыбнулся, извиняясь, и медленно ее опустил. Прихваченное смазанными шнурами дерево запищало знакомым образом.
«Рация, – подумал Помнящий. – Ну как же».
Глава 16
Погоня
Наконец они добрались до поворота, за которым находилась баррикада – и тело Шурупа. Издали заметили узкую щель в бетонной стене, сквозь которую в туннель просачивался неземной свет. Синий, ласковый, еще недавно успокаивающий, будто кварцевая лампа в довоенных госпиталях… Всего-то несколько шагов – и они оставят позади этот мрачный, наполненный ядом склеп.
