деликатес тутового шелкопряда, райское дерево. Трудно поверить, что когда-то этот выходец из Китая считался завидным приобретением для любого европейского аристократа. А теперь для Крыма айлант – злостный куст-сорняк «вонючка», издающий неприятный запах, если потереть его листья.
«И хорошее место для укрытия, – рассеянно думал я, привычно пачкая пальцы в едкой пахучей зелени. – Заметила или нет?»
Это я о зоркой старушке на лавочке, которая подозрительно рассматривала мальчишку-чужака, а теперь вытягивала морщинистую шею и крутила головой вокруг. Куда же он делся, бандит малолетний?
Да будут здоровы наши старушки советских времен!
Вящие поборники морали и непреложных ценностей. Прошедшие военное лихолетье и послевоенное необустройство. Я искренне их люблю, тех стариков семидесятых годов. Следующее поколение пожилых людей станет другим. Более равнодушным к… малолетним хулиганам. Не таким зорким и бдительным…
Я размышлял об эволюции поколений и задумчиво осматривал стенку кирпичной будки. Стена как стена. Три глухих стороны и одна с двойными воротами, выходящими на улицу. Звякать или скрежетать тут было абсолютно нечему. Разве что…
С задней части здания прямо в бетон отмостки был залит канализационный люк. Не совсем обычная крышка: просто вырезанный из толстого листа металла массивный кругляк. Вместо ручки – продолговатое ошкуренное отверстие для ладони.
Определенно звякало именно тут.
Гришко спускался в канализацию? А может быть – вылез оттуда? В тот вечер я заметил его темный силуэт именно в этом месте, потом раздался лязг. Закрывал крышку?
Ну да! Я отчетливо вспомнил, что меня встревожило. Тень не скрывалась в кустах, она там… появилась! Именно так. Ее не было, когда я терся около стены туристического полигона. Я дернулся, когда она выросла почти рядом как из-под земли.
Именно! Из-под земли.
Я дернул за крышку. Тяжеловато. Поднатужился и приподнял один край. Скрежетнув по бетону, слегка отодвинул его в сторону. Тот же самый звук!
– Ты чегой-то там делаешь? А? Ты посмотри! Борисыч! А ну поди, глянь! Малец тут какой-то ходил все, высматривал. Теперь тащит чегой-то! Слышь-ка! Ты где там?
Ну вот. Сработала живая сигнализация!
Я недолго думая протиснулся в открывшуюся щель, нащупал влажные скобы и быстро стал спускаться в сырую темноту.
Сверху послышался шорох и глухой неразборчивый мужской голос. Над люком кто-то склонился. В панике нащупав мокрое дно, я юркнул в какой-то темный боковой проем и затаился.
Сверху скрежетнула закрываемая крышка.
Тяжелый мрак будто бы навалился на плечи.
И снова мрак!
Это была не канализация.
По крайней мере, вони я не чувствовал. Затхлость, сырость, тяжелый земляной дух – были, а вот фекальных ароматов не ощущалось. И еще была абсолютно черная темнота. До жути. С недавних пор я как-то болезненно стал относиться к отсутствию света вокруг моей персоны.
Монокль!
Я ведь его так и не вернул на базу. К тому же и базы уже нет, на дне покоится. Отлично помню, что, когда надевал плавки, уже после моих морских путешествий, я привычно нащупал в потайном кармане твердый цилиндр. Теперь я его с трудом на ощупь выковыривал из самодельного тайника. Неудобно, черт! Нога упирается в твердое, не вижу куда выпрямить…
Ага! Есть.
Непривычно яркий, режущий глаз луч уперся в бетонный свод, с которого сочилась влажная слизь. Я инстинктивно зажмурился. Жаль, что здесь не регулируется яркость. Как на диодниках, например. Размечтался!
Я повел пучком света из стороны в сторону. Проем оказался довольно просторным, метра полтора высотой. От колодца ниша была скрыта бетонным простенком, который я непонятно как проскочил, скрываясь от грозного Борисыча. В другую сторону от колодца луч упирался в плавный изгиб.
Ниша оказалась проходом!
Покрутив еще фонариком, я отыскал на стенках колодца ржавые скобы, вспомнил, в каком месте была щель от крышки люка, и
