метрах в десяти.
Ого! Круто!
Я с опаской, трусливо подшаркивая и цепляясь за ветки, подобрался к обрыву, глянул вниз. Жуть! Быстренько шагнул назад на тропу. Ненавижу высоту! Справа поскребывал своими кривыми ножками несчастный калека, даже в сумерках не желающий расставаться со своими «каплями» на лице.
– А вы не видели здесь случайно нашего инструктора – Галину Анатольевну?
Молчит, шаркает. Может, он еще и глухой? Да и немой в придачу.
– Эй! Вы меня слышите?
Не слышит. Сзади среди деревьев метрах в пятидесяти мелькает курточка, похожая на ту, которую носит Галина. Да, кажется, это она…
– Ну не слышите, так не слы…
Горбун, ковыляя мимо, вдруг тяжело опирается левой рукой на мое плечо так, что у меня перехватывает дыхание.
– Полегче! Полегче, дедуля!
Дедуля?
Дед?!
Дед!!!
Я вижу, как из пончо к моему лицу растопыренными крючьями тянутся коричневые пальцы. Не успеваю ни вскрикнуть, ни испугаться. Горло оказывается в жестком захвате нечеловеческой силы, и я с размаху врезаюсь спиной в ствол дерева, больно ударившись затылком.
Горбун медленно выпрямляется и неспешно снимает свободной рукой с лица темные очки. Не глядя швыряет их в кусты.
Ужас накатывает на меня не со стороны серых змеиных глаз, а со стороны этого небрежного движения рукой и блеснувшего в кустах темного стекла.
Все! Маскировка больше не нужна. Жертва в капкане. Цель достигнута, тушите свет.
Почему я еще дышу?
Чистый внимательно разглядывает мое лицо. С холодным и пронзительным интересом. Как букашку, пришпиленную к стенке. Как дрожащего ягненка, распятого на заклание перед взмахом жертвенного топора. Как Румына…
– Кто же ты такой, шкет? – произносит задумчиво и медленно приближает свое лицо к моему, глаза в глаза. – Кто… же… ты… такой?
Искорка надежды рождается в бушующем океане паники.
Говорить? Он хочет говорить? Не хотите ли вы об этом поговорить? Надежда рождается и медленно гаснет вместе с растущим давлением вокруг моего горла.
«Вопрос был риторическим…» – кто-то в глубине сознания отпускает холодные реплики, пытаясь удержать бушующий рассудок от бегства в сторону от реальности. Становится все труднее и труднее дышать. Мертвые снулые глаза все ближе и ближе. Чувствую, как в шейном отделе начинает что-то похрустывать. Нет воздуха! Темнеет в глазах. Где-то совсем рядом спасительное забытье. На расстоянии вытянутой руки. Вот оно…
– Прекратите!!!
Я судорожно глотаю частицу кислорода, прорвавшуюся из чуть дрогнувшего захвата вокруг шеи.
– Немедленно прекратите!!! Что вы делаете!
Га… Галина…
Справа шорох быстро приближающихся шагов.
Воздух, много воздуха! Тиски на горле исчезают, и я валюсь на бок под дерево, инстинктивно скручиваясь эмбрионом и подтягивая колени к голове. Я – зародыш, я еще не родился, нет меня!
Что-то щелкает под пончо ложного хиппи. Я уже знаю, что будет дальше, и в предчувствии еще большего ужаса широко открываю глаза. Резко повернувшись к подбегающей слева женщине, старый зэк наискось перечеркивает пространство тускло блеснувшей сталью на уровне ее горла.
– Прекх-х-х…
Крик резко обрывается страшным хрипом. И сразу тишина. И неестественные для этого леса тихие булькающие звуки. Слабый всхлип.
Я вижу, что Галина лежит на боку, согнув колени. Ладони сжимают шею. Из-под растрепанных волос виднеются
