Когда она проснулась, Марк сидел на том же кресле, что и обычно; его взгляд был спокойным и холодным. Не проронив ни слова, Влада прошла в ванную. Она провела там почти час, потом надела короткий красный халатик и, выдохнув, распахнула дверь.
Марк ждал ее, прислонясь к противоположной стене. Он окинул Владу взглядом – и его губы дрогнули.
– Я не смогу остаться, если…
Влада не дала ему договорить: просто обняла его.
– Ты не понимаешь, что творишь… – с отчаянием ответил Марк и прижал Владу к себе в каком-то яростном, безысходном порыве. Глубоко вдохнул запах ее волос.
Сердце Влады заныло от странного ощущения: и тоски, и счастья одновременно.
– Я нарушила почти все твои правила – и ничего не случилось, – улыбаясь, она уткнулась носом в его майку.
Удивительно, но Марк ничем не пах, только его одежда хранила легкий сосновый аромат.
– Знаешь, что я думаю обо этом? – спросила Влада. – Возможно, когда-то мне действительно что-то угрожало, но не теперь. Просто ты – самый большой перестраховщик на свете.
Словно придя в себя, Марк резко разомкнул объятья и убрал ее руки со своей шеи.
На этот раз он не появлялся несколько дней, но по ночам Влада ощущала его присутствие. Марк подолгу стоял в черной глубине комнаты и уходил лишь на рассвете. Обычно он ничем себя не выдавал и скорее казался тенью, чем человеком, но иногда Влада чувствовала его прикосновение к своим волосам, и тогда призывала всю свою силу воли, чтобы не обернуться. Она знала: Марк пытался принять решение.
Три дня спустя, поздно вечером, Влада сидела на крыльце в кресле-качалке, ее плечи укутывал плед, на коленях лежал томик Набокова. Она читала до тех пор, пока буквы не стали сливаться, а потом захлопнула книгу.
Недавно прошел дождь, воздух был сырым и свежим. Небо по-прежнему затягивали синие тучи, только на западе горела тонкая полоса заката. Покачиваясь в кресле, Влада пыталась определить, где находится Марк. Долгое время у нее ничего не получалось, но, когда в сумерках ласточки смешались с летучими мышами, снова возникло ощущение легкого притяжения. Оно исходило из леса, с той стороны, где затухало солнце. Прошло совсем немного времени, прежде чем скрипнули металлические ворота.
Марк пересек подъездную площадку, легко взбежал на крыльцо – и Владе на мгновение показалось, что они вернулись в прошлое. Марк снова был мальчишкой из ее детства: пленительно свободным и решительным. К его телу липла промокшая майка, с волос стекала вода. Марк машинальным движением зачесал волосы назад и стал похож на обаятельного мафиози.
Улыбаясь, Влада встала с кресла. Марк остановился на последней ступеньке.
– Я пришел попрощаться, – сказал он.
Пол под ногами качнулся, и прежде чем Влада успела прийти в себя, Марк продолжил:
– Мое желание находиться рядом с тобой оказалось сильнее рассудка. Я должен был исчезнуть, но остался на Даче, рядом с тобой, хотя каждая секунда моего присутствия подвергала – и подвергает – тебя опасности. То, что до сих пор не произошло ничего непоправимого, – огромная удача.
Он попытался улыбнуться, и от этой прощальной улыбки у Влады защемило сердце.
– Ты не понимаешь… – Она подалась вперед. – Тебе не избавиться от меня. Я буду идти по твоим следам, буду искать тебя всю жизнь, что бы ни случилось. Я больше никогда от тебя не откажусь, слышишь?
Марк прикрыл глаза, словно устав объяснять очевидное, и Влада провела рукой по его волосам, мокрым и гладким. Плед упал, обнажив ее плечи.
– Я уже потеряла тебя дважды: когда ты перестал отвечать на мои письма и когда я узнала о твоей смерти, – шептала Влада, с удивлением и восторгом осознавая, что Марк больше не сопротивляется ее ласке. – Больше такого не повторится.
Тело Марка расслабилось, дыхание стало глубоким и спокойным, как у спящего человека. Словно зачарованный, он зарылся лицом в ее волосы.
– Я не смогу без тебя… – Влада обвила его шею руками – пусть он поймет, что все плохое закончилось, но Марк вдруг схватил ее за плечи и сжал с такой силой, что она вскрикнула от боли. Несколько секунд он смотрел на Владу, словно не понимая, кто перед ним, а потом бросился бежать. Секунды – и его поглотили сумерки.
Влада заперла дом изнутри и опустилась на пол. Сердце колотилось. Перед глазами стояло лицо Марка – через мгновение после того, как он отпустил ее плечи. Это лицо было ей незнакомо – измененное, страшное: черты заострились, глаза яростно блестели. Это тоже был ее Марк. Вернее, его темная половина – та, которую он пытался скрыть.
Что же могло настолько его изменить? Тайный эксперимент? Неизвестное заболевание? Любой из ответов был ужасен
