пошел снег, он был таким чистым…
Симу отвели в дом, родственники разъехались, а Марк все стоял рядом со мной, пока я не попросила его уйти. Марк не понимал, но этот снег был невыносим. Он словно превратил смерть папы в часть общей истории, которая вскоре забудется, так же легко, как исчезла под снегом его могила.
Я очистила могилу и прижалась к ней щекой. Душа попадает на небо на сороковые сутки, значит, пока что он там, под землей, а я – возле него. Я так люблю моего папочку! Он не мог не почувствовать этого.
Я так и лежала, прижимаясь щекой к могиле, пока кто-то не обнял меня за плечи. Стефан стоял возле меня на коленях, и взгляд у него был такой, словно погиб не мой, а его отец. Он прижал меня к себе, и стук его сердца, очень быстрый, стал постепенно вытеснять боль. Впервые, с тех пор как Марк сообщил о смерти отца, я ощутила что-то, похожее на смирение. В тот момент мне показалось, что Стефан – самый близкий человек, который у меня остался. Даже ближе Марка.
Жанна не приехала на похороны и не отпустила Владу. Кажется, у них проблемы в семье, и Жанна использует дочку как приманку для мужа. На лето Влада тоже к нам не приедет. Когда Марк узнал об этом, его лицо стало серым, но он сказал, что это к лучшему. Сима тоже не настаивала. После смерти папы она изменилась, ей словно стало труднее жить, в физическом смысле. Одно время мне казалось, что она с моим папой из-за денег, но вот теперь Сима – наследница огромного состояния, а выглядит как призрак.
Вечера мы проводим вместе: я, Марк и Сима. Просто сидим в столовой, смотрим старые фото или старое кино – все с одинаковыми выражениями лица. Мы – покалеченные люди, у каждого из нас разбито сердце, и это объединяет нас больше, чем родственные узы.
От воспоминаний о папе каждый раз на глазах наворачиваются слезы, но постепенно мне становится легче. Моя любовь лечит меня. Сердцебиение Стефана стало моим тайным лекарством.
Открываю почтовый ящик – а там письмо от Влады. И что я делаю? То же, что и Марк, только разве что не пялюсь на экран часами – просто игнорирую сообщение. На самом деле, нужно что-то ответить, но я понятия не имею, что именно. Особенно на вопрос, как поживает Марк. Отлично поживает, дорогая Влада, на твоей почве у него случилось помешательство. Кажется, он скоро вообще перестанет реагировать на внешние раздражители – вроде меня. Сима иногда запирается с ним в библиотеке, и я слышу ровный, приглушенный голос Марка. Что говорить – мне хотелось бы подслушать, но я не стану, не из того теста.
Я думала, смерть папы выбьет Владу из братовой головы, но у него словно короткое замыкание произошло: стало только хуже. С Симой тоже все плохо. Она потемнела, не спит, не ест, круги под глазами.
Все зеркала в доме занавешены черным.
Сегодня Марк возвращается в Москву, а я остаюсь еще на несколько дней. Делаю вид, что мое решение связано с неважным самочувствием Симы (в какой-то мере так оно и есть), но главная причина скрывается в Стефане. Без него мне даже дышать больно.
Этот человек – тайна. Он – и моя тайна, и сам по себе.
Вот я о чем. Весь последний месяц один мой приятель, Толя Рыбак, донимал меня просьбами уговорить Стефана показать ему Огневку. Поселок строится бешенными темпами, привлекает внимание, но попасть туда простому смертному невозможно. Сама бы я не стала напрашиваться, хотя, не скрою, мне любопытно, но раз подвернулся такой случай… В общем, я спросила Стефана, нельзя ли помочь Рыбаку. Кажется, Стефану эта просьба не понравилась, но он вида не подал и предложил провести экскурсию.
Несмотря на снегопад, велась бурная стройка, ездили бульдозеры. Стефан взял с собой папку и показал эскизы домов. Изумительно красивые – я-то знаю толк в дизайне.
Стефан сказал, что пять домов на главной улице – его собственные проекты, в каждый из них он вложил душу, но так и не определился, в котором будет жить. Он предложил мне сделать выбор за него. Я указала на дом с гранатовый крышей, очень похожий на Дачу: мне бы хотелось, чтобы Стефан жил в доме, похожем на мой. Если честно, мне бы хотелось, чтобы Стефан жил в моем доме. Чтобы мы жили вместе.
Пока мы обсуждали эскизы, Рыбак улизнул, но его тут же вернул один из охранников. Толик, верный своей манере, и не думал извиняться. Вместо этого он спросил, может ли в одном из таких домов поселиться обычный человек, кто-нибудь вроде него.
– Ты первый в списке кандидатов, – сухо ответил Стефан, и даже не улыбнулся в ответ на смех Рыбака.
Стефан сказал, что хотел бы поехать в Лондон вместе со мной, что для него это не составит труда. Как же мне сложно было отказаться, но все-таки я сказала «нет». Теперь все по-другому. Во мне не осталось ни сомнений, ни страха. Я продолжу учиться в Лондоне, стану дизайнером. Четыре года мы будем видеться урывками. Но
