На бегу я искоса взглянула на Локвуда — глаза горят, лицо сосредоточено, сильные ноги упруго касаются земли, двигаются в такт с моими собственными ногами. Мы бежали поразительно синхронно, и весь мир вокруг нас в этот момент словно размывался, переставал существовать, как переставали иметь какое-либо значение наши разногласия и трения. И мы просто бежали за громадным, надутым гелием, львом по пустынным лондонским улицам.
Возможно, та же мысль пришла и в голову Локвуда — он улыбнулся мне, я улыбнулась ему. Изнутри меня распирала радость, она позволяла забыть о боли в уставших мышцах, о горящих, задыхающихся легких. Мне начинало казаться, что последних четырех недель вовсе и не было никогда в моей жизни, и хотелось, чтобы эта минута не кончалась никогда, никогда…
— Надеюсь, я вам не помешал.
С нами, легко дыша и поигрывая на бегу своей тростью, поравнялся сэр Руперт Гейл, и был, как всегда, безукоризненно вежлив. Если бы у него на голове сейчас была шляпа, он и ее, несомненно, приподнял бы, приветствуя нас.
— Милости просим, — если честно, мне совершенно не хотелось отвечать Гейлу, но его вежливость оказалась заразительной.
— А он рисковый паренек, — кивнул сэр Руперт в сторону скорчившейся на веревке фигуры, летевшей впереди нас на воздушном шаре. Речной ветер уже подхватил надутого гелием льва, начал сильно раскачивать его из стороны в сторону. Висевший на шаре человек ударился боком о стену дома, но не выпустил веревку, не упал. — Клянусь, мне даже почти хочется, чтобы ему удалось скрыться.
— Ну, скрыться от вас очень непросто, — учтиво заметил Локвуд. — Готов спорить, что это под силу только лучшим из лучших.
— Ха-ха-ха! Это точно! — улыбнулся нам на бегу сэр Руперт. — Слушайте, да наш парень собирается перелететь через реку! Эх, будь со мной мой «Пардье» двенадцатого калибра, и разговоров бы не было. Срезал бы этот шарик, а там бери его наездника тепленьким. Высота небольшая, насмерть он не разбился бы.
Но пистолета у сэра Руперта не было, а бежать достаточно быстро, чтобы догнать шар, мы не могли. Да если бы и догнали мы шар, он все равно летел уже слишком высоко, не поймать. Шар проплыл над мостом, и на секунду льва Ротвелла осветили горящие на набережной фонари. В их свете шар блеснул, словно игрушка на рождественской елке. Мы видели, как отчаянно, из последних сил хватается за веревку висящий под шаром человек. Он по-прежнему оставался в маске, но сейчас его ветровка задралась от вверх, обнажив бледную спину и живот беглеца. Шар подхватило сильным ветром, закрутило, закачало из стороны в сторону. На секунду я подумала, что так его может, пожалуй, понести в нашу сторону, но затем мощный порыв ветра отбросил шар к середине реки, и в этот момент беглец выпустил веревку и сорвался вниз. Он пролетел метров десять — двенадцать, и с громким шумом, тяжело упал в черные волны Темзы. Вода накрыла его с головой. Мы все втроем подбежали к перилам моста, долго всматривались, но так и не заметили, чтобы беглец выплыл.
Прошло несколько минут. Надувной лев почти исчез из вида, превратился в яркую красную точку, которую уносило ветром на восток, к мосту Блэкфрайес, Тауэру, и, наконец, еще дальше, к морю.
— Разбился и утонул, я полагаю, — сказал Локвуд.
— Пожалуй, — кивнул сэр Руперт. — Хотя кто его знает…
Он побарабанил по перилам моста обтянутыми перчаткой пальцами.
Я отошла от перил и спросила.
— Кто были эти люди?
— Очевидно, враги Фиттис и Ротвелла, — предположил Локвуд. — Но их больше нет.
— Да, — сэр Руперт Гейл снова побарабанил пальцами по перилам, повернулся спиной к реке, и внезапно сделал выпад своей рапирой в сторону Локвуда. Движение было таким стремительным, что я едва уловила его взглядом. Не поняла я и того, каким образом среагировал на него Локвуд, успевший задержать кончик клинка эфесом своей рапиры. Несколько секунд клинок оставался зажатым в металлических завитках эфеса. Я ощущала физическое напряжение сэра Руперта, и Локвуда тоже. Эта заминка дала мне возможность рассмотреть направление удара — пройди он, и клинок проколол бы Локвуду легкие, а окончил свой путь прямо в его сердце.
Затем сэр Руперт отступил назад, со скрежетом освободив свой клинок. Глаза Гейла сверкали, он легко покачивался на своих ногах — с носка на пятку, с носка на пятку…
— Браво, — наконец, сказал он. — Отличная реакция.
— Прекрасный выпад, — любезностью на любезность ответил Локвуд, и добавил. — Правда,
