отвлек Пармалес: его уже в который раз тревожила знаками Клэв:
— Брат, вернись к нам. Тут один наг требует твоего внимания.
Наг… Какой еще наг? Я тряхнул головой и осмотрелся. Точно же! Один из напавших на нас змеелюдей остался жив благодаря стараниям охотницы. Сине-серебристый наг в человеческой части обладал нехилой мускулатурой, но это не помогло ему разорвать волшебные путы. Только струйки крови кое-где побежали по светлой коже. Стоило мне остановиться возле нага — тот перестал ерзать и надменно посмотрел сквозь серебристые с просинью пряди длинных волос. Горд и надменен, понял я. А значит — слаб и напуган.
— Назови себя.
Первый мой вопрос наг оставил без ответа, чего и стоило ожидать. Я усмехнулся и сказал:
— Так и быть, буду звать тебя Немо.
Змеечеловек дернулся в новой попытке разорвать незримую сеть, но лишь добавил себе ран. Клэв и подошедший Пармалес в один голос рассмеялись, на что я недовольно спросил:
— Чего тут смешного?
— Nieemo на их языке означает «червяк», — добродушно пояснил Горотур, присоединившийся к теплой компании.
— В моем мире это всего лишь означает «никто», — проворчал я.
Пармалес посерьезнел и сказал:
— Это еще хуже для него. Haashish, или «никто», среди его народа зовутся безумные новорожденные дети, которые не отвечают за свои поступки. Сказать такое взрослому нагу — унизить его до глубины души. Каждый из них гордится своими воинскими достижениями.
Император Лесного Моря небрежно ткнул ногой в пояс нагу, где красовался широкий ремень с какими-то узорами:
— Это его подвиги. Назвав этого воина «никто», ты дал ему понять, что все эти подвиги совершил не он, а другой. Ты назвал его лжецом, ребенком, зародышем.
Наг зашипел и почти выплюнул слова:
— Мерзкий гехай, ты еще попадешь мне в руки! Вот тогда ты и узнаешь, как рвется мягкое мясо нежного лесного моркота от мужской силы могучего пустынного змея!
Вместе со смыслом его речей ко мне пришло звенящее бешенство, замешанное на усталости и разочаровании. Я склонился к лицу нага и сказал:
— Что же вы все такие озабоченные? Словно звереныши, которые только и знают, что устанавливать свою власть. Подавил — подчинил… Только и слышно: «Ты мой, подчиню, мой, мой…» Хочешь, открою секрет, хвостатый?
При этих словах мой собственный пушистый черный хвост сердито хлестнул по ногам, а наг отшатнулся, недоуменно морща лоб. Я оскалился и продолжил:
— Давно хочу содрать шкуру с такого, как ты, и посмотреть, где же у вас задница. А знаешь, зачем?
Я почти прижался губами к его уху:
— Чтобы воткнуть сучковатую палку и пропихивать ее до тех пор, пока она не вылезет из глотки… А потом можно зажарить, как на вертеле. Говорят, змеиное мясо обладает неплохим вкусом.
Что-то в моих интонациях не понравилось нагу настолько, что его едва не стошнило. Я отодвинулся от змеечеловека и спросил:
— Ты хочешь себе такой судьбы?
— Нет, — прошептал наг.
— Не слышу. — Мое дыхание стало каким-то очень уж тяжелым, а ярость рвалась наружу, напрягая остатки самообладания.
— Нет! — почти крикнул наг, испуганно глядя на меня.
— Тогда назови себя, шкура ты для сапог! — почти рявкнул я.
— Хашшан Ссавах, — выдавил из себя наг. — Взводный пятой когорты второго пустынного легиона.
— Видишь, как все просто. — Мое бешенство слегка отступило, настороженно принюхиваясь к жизни. — И небо не рухнуло, и дождь не прекратился. Второй вопрос. Что привело вас на Зеленый Пик?
— Солнечная Змея указала императору место, где можно будет найти сильнейшего гехая. — Наг отвел взгляд. — Она не сказала, что мы наткнемся на ренгехая.
— Вы посмели поднять руку на брата императора Лесного Моря. Откуда такая самоуверенность? — холодно спросил Пармалес,
