полях Книги Эльфийских Родов: «От крыльев рухнет высокое племя, не способное пошевелиться в медных оковах. Вода нальет тяжестью наши земли, медные цепи оторвут нас от леса, огонь поглотит нас». Странные слова, которых долго не могли понять. Да и сейчас не очень-то понимают. Но некоторые эльфы решили, что речь идет о том, что драконы поработят их народ, а затем уничтожат в пламени своего дыхания. Они долго готовили удар. Итог ты знаешь, Сладкий Террор, способный просыпаться солью на раны Кавана.
— Может, хватит уже сладкого, а? — опять рассердился я. — Кое-что слипнется скоро от ваших метафор.
— Не ворчи, — усмехнулась Кейанэ.
— Буду ворчать. — Я поджал губы.
— Хорошо, ворчи, но давай потом? — золотая морра вздохнула. — В итоге исчезли драконы и черные моркоты, а туры лишились своей родины, на руинах которой сейчас мрачными твердынями расцветает новая сила этого мира. Вампиры, когда-то созданные твоим народом для не самых хороших дел, входят в полную силу. Но не о них речь. Суинаска, мать драконов, все сделала для того, чтобы возродить драконов. Но для этого надо много Силы, настоящий океан. Только очень сильные гехаи в большом количестве могут передать столько энергии. Только бесконечно открытый переменам хайверс, наделенный способностью решать о том, куда эту Силу направить, может передать силу от этих гехаев той, кто сможет эту самую энергию правильно применить. И тогда драконы вернутся. Эльфы знают об этом. И не хотят возвращения крылатых в небо Лахлана. Они научились вычислять, где и когда должен был появиться гехай, наделенный большой силой. Но они сделали вид, будто это именно они, эльфы, призывают из твоего мира людей, изымают их и подчиняют, меняя под устои Лахлана.
— Значит, это вранье? — спросил я, обдумывая сказанное.
— Да, светлячок. Эльфы лишь перехватывали нити Врат Переброса, ловили твоих соплеменников и порабощали их. Чтобы не дать исполнить предназначение. Они очень боятся старого пророчества. Даже придумали заклятие, дающее изъятым ложную реальность, ложное восприятие происходящего. Шло время, гехаев в наш мир попало достаточно, чтобы свершить волю богов. И тогда к нам пришел ты, последний изъятый. Твои резервы настолько уникальны и велики, что эльфы не смогли не то что вычислить место и время твоего появления, но и даже сам факт прозевали. В результате ты смог попасть сюда, к нам. И вот мы стоим тут, разговариваем.
— То есть моя способность чувствовать изъятых не случайна? — уточнил я.
— Это твоя особенность, они для тебя словно теплое пламя, — подтвердила Кейанэ. — И твоя неуязвимость к заклятиям тоже отсюда. А вот физически, простым мечом, тебя вполне можно проткнуть и прервать жизнь.
— Утешила, нечего сказать, — пробурчал я.
— Не наглей, моркот, — цыкнула богиня. — Так что сейчас твоя цель и намерения богов Лахлана совпадают. Изъятых надо спасать.
— А вы не боитесь, что за это время некоторых гехаев-землян могли убить? — решил я уточнить.
— Они все живы, Террор, — золотая морра прищурилась. — Ни один здравомыслящий хай, будь то эльф, наг, орк или вампир, никогда не убьет гехая. Халявная энергия на земле не валяется.
— Жадность фраеров погубит, — пробормотал я. — А почему драконов нельзя было возродить с помощью той драконицы, что уцелела в Катарсисе?
— Глупые вопросы задаешь, — почти возмутилась морра. — Она девочка! А мальчиков-то нету…
— Ну и что? — удивился я. — Через орков решили бы проблему. У них же есть эта технология рождения детей без обязательного наличия папы и мамы. Разве не так?
— Уймись, наглец, — почему-то рассердилась морра. — Не все так просто.
Ой, что-то она темнит… Я решил пока отложить этот вопрос про орков в долгий ящик. Из серого тумана вернулись Пармалес и Халайра, выглядевшие довольно весело. Увиарт, молчавший все время нашего с моррой диалога, спросил, обращаясь к царю:
— Ты решил, Пармалес Черный?
— Я готов признать Террора своим наследником, — недовольно ответил царь. — Но при одном условии.
— Да ты наглец. — В голосе Увиарта прорезались нотки злой радости. — Смеешь ставить условия богам?
— А мне плевать, — упрямо ответил Пармалес, отчего мое мнение об этом ублюдке начало неуверенно карабкаться вверх. — Или на моих условиях, или можешь заканчивать здесь и сейчас.
— Ну, говори, моркот, — усмехнулся крылато-копытный бог.
— Халайра возвращается в мир живых.
Увиарт громко засмеялся, вскинув коронованную голову. И от его смеха повеяло стылостью склепа, смешанной с ознобом.
