Я замотала головой, отгоняя ненужные слезы — вот уж точно не время было раскисать.
— Ну, что, девонька… Подписывать надо, — как-то сочувственно проговорил он.
— Нет, — нашла я в себе силы ответить.
— Ты же понимаешь, милая, что я тебе даже сознания потерять не дам. И бить не буду. Или кости ломать — тебе же их только срастили. Столько труда приложили. Есть более действенные средства. Иголки под ногти. Или каленым железом по груди — и не смертельно, но боль такая, что сама просить будешь, чтобы бумагу принесли. Результат будет один и тот же…
Я плакала, уже ни на что не надеясь, но все равно не переставала упрямо отрицательно мотать головой.
— Вероника… Ника. Где же ты? Я чувствую ужас, я чувствую боль — где ты? Я уже несколько часов как очнулся — и зову тебя. Ты пропала. Где ты? Я не могу пробиться…
Сначала я подумала, что сошла с ума, что мне мерещится его голос. А потом я так обрадовалась — пусть даже и иллюзии того, что меня кто-то ищет, кто-то хочет защитить…
— Ричард! — закричала я вслух, впервые называя милорда по имени. — Я здесь! Я в Уголовной полиции.
— Это который Ричард-то? — поинтересовался старичок.
— Это который лорд Верд, — ответила я, — сын императора.
— Знаю, что в Уголовной, — продолжал общаться со мной голос в моей голове. — Где именно? Милфорд здание обшаривает — тебя нет нигде.
— Вам рекомендуют сказать, где мы находимся, — впервые посмотрела я на старика.
Тот пошамкал ртом, очевидно, раздумывая, как ему выгоднее поступить.
— Ты ведь все равно бумаги подписывать не будешь?
— Теперь-то уж точно нет…
— Да можно было бы успеть, — с явной насмешкой посмотрел он на меня.
— Можно, — не стала спорить я. — Только вам оно зачем?
— И то верно, девочка… Только у лорда своего попросишь начальника для нас нормального.
— Попрошу, — согласилась я.
— Никуда не уходи, — распорядился он, закрывая за собой дверь.
Я не поняла, сколько прошло времени — много ли, мало ли, — дверь опять открыли. Только на этот раз ее дернули с такой силой, что она жалобно закряхтела.
— Где она? — раздался крик. Затем ругань.
— Туточки, милорд, не извольте беспокоиться. Вот. В уголку.
— Где? — В пыточной было темно, а я лежала в самом дальнем углу — так что разглядеть меня действительно было сложно.
— Я здесь, милорд. — Мне показалось важным подать голос.
— Да сделай посветлее, — раздался новый приказ.
Вспыхнул свет, показавшийся мне необычайно ярким. Я попыталась закрыть глаза руками.
— Вы тут что — все с ума посходили? — Кто-то протопал, опустился ко мне, провел руками надо мной, почти касаясь. Меня окутывало теплом. Боль нехотя, но отступала.
Дальше опять шла ругань. К своему удивлению, поняла, что матерится милорд Милфорд — а это был именно он — на русском.
— Одежду ей — быстро.
— Слушаюсь, милорд, — ответил палач. И торопливо вышел.
— Хотя нет. Наверное, ждать не стоит… Так обойдемся.
Милорд стряхнул плащ с себя, закутал меня и поднял на руки.
— Поедем-ка домой. Там Рэ с ума сходит. На императора кричать изволил… Мне дуэлью грозил. Его силой в постели оставили.
Палач встретился нам уже на выходе из здания.
— Милорд, — радостно закричал он. — Вот.
И он стал тыкать в нас чем-то самого отвратительного вида.
— Вот, — показал он окровавленную тряпку, что была у него в правой руке. — Это — платье госпожи.
— Так оно разрезанное!
