— Нет. Имперцы защищают. Мы вмешиваемся, если силы не равны, а кто-то отстаивает родную землю. Ну, и если император отдал приказ.
— Погодите, а как герцогиня Рэймская могла оказаться у нас, в Петербурге, на Кольцевой автодороге и услышать мой призыв о помощи? — спросила я.
— Думаю, у нее есть та же привычка, что и у моего отца, — усмехнулся Ричард.
А Рэм кивнул:
— Она тоже любит путешествовать.
На этом мы отправились ужинать. После того как все было друг другу сказано, неловкость взяла и ушла. Все опять стали вести себя как обычно. Мальчишки начали рассказывать об учебе в академии.
— Мама, представляешь, мы полосу препятствий проходили… А этот барон Кромер придурошный…
— Пауль! — хором воскликнули мы втроем.
— Что?! — не сдался мой сын. — И что мне делать, если он и правда придурошный…
— За речью следить, — проворчала я. Пока мужчины на полном серьезе озадачились вопросом: а ведь действительно — что делать…
— Так что там с полосой препятствий? — вернулся к теме обсуждения милорд.
— Барон Кромер нарочно толкнул Рэма, чтобы первому полосу пройти… А препод наш…
— Уважаемый, — вот тут и в моем голосе прорезался и лед, и сталь — и все, что там рекомендовал проявлять в тоне милорд Верд для беседы с подрастающим поколением. — Я бы попросила все же слова подбирать и помнить, что я тоже — препод. И мне это название неприятно слышать. Мы же не называем вас — студентов — ушлепками. Хотя хочется. Вот и вы сдерживайтесь.
— Ну, ма-а-ам! Чего ты все время перебиваешь! Преподаватель заставил нас всех вместе приседать. Мы приседаем, держа полуторные мечи над головой, между прочим, и орем: «Спасибо, барон Кромер!» А он приседает и отвечает: «Не за что, друзья!»
Мы переглянулись с милордом Вердом и расхохотались.
— И что в этом смешного? Это же несправедливо! — возмутился Павел.
— Это упражнение призвано выработать слаженность действий, умение работать в команде и понимание того, что за действие одного члена команды будут отвечать все, — разъяснил милорд Верд.
— Скажите еще, что вы это придумали, — проворчал Паша.
— Нет, не я. Я ввел это в академии по армейскому образцу, — улыбнулся ему милорд. — Как и зачет на прохождении полосы по последнему, самому слабому члену команды. Кстати, а кто такие «ушлепки»? — спросил он у меня.
Теперь пришла очередь хохотать Рэма и Павла.
— А что все-таки вы преподавали в академии у себя на родине? — поменял милорд Верд тему беседы.
— Историю, — ответила я. — Вы догадались правильно.
— Коллеги, значит, — улыбнулся он мне. — Тогда становится понятным ваш интерес к моим книгам. И как вам?
— Все лукавят, — пожала я плечами. — И у вас, и у нас… В преподавании истории, как я понимаю, чаще всего всех интересует, как воспитать подрастающее поколение в нужном ключе, а не истина.
— Это плохо?
— Это так, как оно есть, — не поддалась я на явную провокацию. — Как мы понимаем, в любом историческом событии будет столько правд, сколько было участников конфликта. А превалирующей будет правда выигравшей стороны…
— И на героических примерах дети лучше воспитываются…
— Да кто его знает, на чем лучше воспитываются дети. И воспитываются ли они вообще. Или воспитывают нас…
Я стояла в спальне, рассматривая картину, которая висела на стене. Это был тот самый натюрморт, который мне так понравился в магазине. Улыбалась, качала головой и вытирала слезы. Да… что-что, а такого в моей жизни еще не было.
Через какое-то время услышала негромкое гудение в гостиной и вышла посмотреть, кто это. Предчувствия меня не обманули — это был мой жених.
— Пришлось портал строить, чтобы всему дому не сообщать, где я намерен провести ночь, — улыбнулся он мне.
— Я так подозреваю, все и так в курсе…
— Или ты настаиваешь, чтобы мы месяц до свадьбы?.. — Он посмотрел на меня испытующе.
