В седьмом часу ко мне в комнату постучалась Оливия. Она принесла украшения — колье и браслет. Девушки, меня собиравшие, вздохнули с облегчением — все совпало по цвету.
Я их поблагодарила и отпустила.
— Вы прекрасны, миледи, — искренне радуясь за меня, улыбнулись они.
Оглядела себя в зеркале — и ведь не поспоришь. Я просто себя не узнавала. Это платье придало фигуре утонченность, а образу законченность. Кожа словно мерцала, а высокие атласные перчатки подчеркивали нежность и изящество рук. Золото волос в высокой прическе, нежные черты лица.
— А в каком восторге милорд будет! — проговорила горничная и лукаво мне подмигнула.
— Оливия, я хотела попросить.
— Да, миледи.
— Поможете мне сегодня вечером выпутаться из этого наряда? Здесь одной не справиться.
— С удовольствием! — обрадовалась она.
Раздался стук в дверь.
— Миледи, — окликнул Джон. — Пора. Его Величество прибывают!
И я поспешила вниз. По крайней мере, попыталась поспешить. В подобном платье ступать можно было небольшими плавными шажками, безо всяких резких движений, потому что иначе кислород перекрывался намертво.
— И поесть мне не удастся, — пробурчала я. — А мы столько вкусного наготовили!
Но восторженный выдох «Ника!» в исполнении милорда Верда, когда он меня увидел, того стоил…
Я запомнила императора по той ночи, когда чуть не погиб Ричард, как странно похожего на милорда человека с неприятным, скрежещущим голосом. Сегодня же он был совершенно другой. Может, потому, что не было такой страшной ситуации, может, потому, что он был рад за сына. А может, потому, что на сегодняшний вечер он решил взять выходной.
Благодушный человек, чуть уставший. Он с радостью поприветствовал меня и мальчишек. Искренне поздравил с помолвкой, изъявив желание познакомиться с моими родителями. И наконец, благосклонно принял перед едой вожделенного гномьего самогона.
— Для аппетита, — чуть извиняясь, смутился он, внимательно поглядывая на меня.
Сегодня он мне напомнил моего отца, и я невольно улыбнулась.
— Цени ее, сын, — тихо сказал император Ричарду. — Она умеет искренне улыбаться. Только надо будет ее как-то защитить от наших… подданных.
Это прозвучало печально.
Потом Его Величество обозрел шеренгу пригнанных из столицы лакеев и попенял мне на переполох, который я устроила.
— Миледи Вероника, — улыбнулся он мне, — я ведь могу называть вас по имени, правда?
— Конечно, Ваше Величество, — склонилась я. А что — кто-то другого ответа ожидал?
— Когда я говорю «семейный обед», это подразумевает простоту. Пафоса с перепелами и двенадцатью переменами блюд мне и во дворце хватает. И ведь только присмотришь что-то вкусное, так раз — и перемена блюд. У меня такое ощущение иной раз складывается, что с кем-то из слуг мы любим одно и то же… Кстати, пока пирожки не доем — чтобы никто ничего со стола не уносил!
И он строго посмотрел на лакеев.
— Поддерживаю! — засмеялся милорд Верд.
— Не переживайте, Ваше Величество, — улыбнулась и я. — У нас их много. Их так любят милорд Верд и молодые люди, что приходится готовить сумасшедшее количество. Хватит на всех.
— Скажите, миледи, — обратился он ко мне. — А как вам наш мир?
— Интересно. Необычно. В нашем мире нет магии. А так… люди как люди. В большинстве своем — хорошие. Как и у нас. Но с таким потрясающим человеком, как милорд Верд, я встречаюсь впервые.
Его Величество прикрыл глаза и откинулся на спинку стула. Потом внимательно посмотрел на меня, пытаясь что-то найти. Улыбнулся.
— Вы знаете, что самое удивительное?
— Что, Ваше Величество?
— Ваше восхищение абсолютно искреннее.
— А почему оно должно быть неискренним? — удивилась я.
