Дан, удобно устроившийся между ее ног и уже наполовину раздетый, поднял лицо и усмехнулся:
– А как ты думаешь, что я сейчас делаю?
– Ты, ты… – задохнулась Беата от такой наглости.
– Ты пока решай, а я продолжу. – И он совершенно хладнокровно расстегнул и снял штаны, оставшись полностью обнаженным.
Беата задыхалась от возмущения и смущения одновременно. Глас был красив. За тот месяц, что они не виделись, она успела забыть, каким совершенным и пропорциональным было его тело, длинные прямые ноги, плоский в пластинах мышц живот и могучие плечи. И теперь этот мужчина, совершенно не смущаясь, стоит на коленях между ее ног и не собирается ни в чем раскаиваться и оправдываться.
– Дан, ты не можешь!
– Что я не могу, – спокойно спросил он, ласково проводя ладонями по ее ногам, от ступней по коленкам и до середины бедра.
Беата задохнулась от бережной ласки и почти простонала:
– Прекрати, пожалуйста, нам нужно поговорить!
– Поговорить? – Он начал повторять тот же путь, который проделали его руки, только языком. Зацеловывая каждый сантиметр ее горевшей от ласк кожи он медленно поднимался к сосредоточению желания… и поцеловав почти рядом, стал ласкать языком и губами другую ногу, спускаясь вниз.
Беата горела и плавилась и почти не понимала, что такого важного она хотела сказать.
– Ты обманщик и негодяй! – Эти два слова, произнесенные хриплым шепотом прозвучали как просьба о ласке, а не как упрек.
– Да, наверное, нужно было тебя предупредить, – согласился мужчина, вставая с колен и нависая над ней всем телом. – Но мне так хотелось поразить тебя!
И согнув ее ноги, он одним движением плавно вошел в нее и замер. Беата простонала, выгнулась навстречу и двумя руками ухватилась за изголовье кровати.
– Ты бы видела свое лицо, – проговорил он, выходя из нее и вновь делая рывок внутрь. – Ты была такая растерянная и непонимающая. Почти как я, когда видел тебя целующейся с Сэйгуром и Мортером, помнишь? – И он снова сделал рывок бедрами и прижал ее к кровати. И видя, что она не отвечает, снова сделал резкий рывок бедрами. – Помнишь?
– Так это была твоя месть? – Беата почти не понимала его слов, судорожно выгибаясь навстречу его толчкам. – Ты мстил мне? – прошептала она, распятая на постели его телом.
– Нет, – прошептал он на ухо и лизнул его. – Это было напоминание. Принцы местью не занимаются. Хотя, признаюсь, месть очень сладка. Особенно с тобой, особенно сейчас.
Он шептал ей эти слова на ухо, не выходя из нее и потихоньку ввинчиваясь в и без того возбужденное тело. – И если ты сейчас кончишь подо мной, это будет моим извинением и раскаянием. – Он шептал это уже в миллиметре от ее губ, засыхающих от стонов. – Ты согласна?
Беата потянулась к его губам, но ничего не смогла сделать, пригвожденная сильным телом возбужденного самца.
– Ты простишь меня? – И он лизнул ее губы сам, не давая ей поцеловать в ответ. – Простишь? – повторил он, делая такое же мимолетное движение бедрами.
– Да, крэг тебя побери, да! Пожалуйста!
И он мощно, ритмично и быстро заработал телом, почти ложась на нее и держась только руками. Беата уже не сдерживаясь, протяжно закричала и почти сразу взорвалась в фейерверке пронзительного удовольствия, выгнувшись навстречу ему. Оба, хрипло дыша, застыли, чтобы через несколько секунд с неохотой разъединиться.
Беата, заласканная и оглушенная лежала, не глядя на возлюбленного. Он тоже молчал.
– Оригинальные у тебя извинения, – смогла она выдавить через паузу и посмотрела на него.
Он усмехнулся усмешкой сытого кота и, набросив на них обоих одеяло, прижал к себе.
– С Новым годом, солнышко.
Где-то вдалеке пробили двенадцать раз дворцовые куранты. Послышался свист и грохот фейерверков, крики и смех толпы. – Дворец и страна встречали Новый год.
А Беата уютно устроилась в объятиях любимого и улыбалась сквозь сон. Она была дома.
Утром нового года Беата проснулась по привычке, но уже не от звуков колокола Академии, а от боя
