Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад

Он повернулся и вышел. Так вот просто.

Запад. Кинжал и море

Свет на клинке

День начинался исключительно скверно. Неторопливо вставало, вызолачивая всё новые кварталы, солнце: гоня тени и крыс в каналы и с исключительной злобностью набрасывая на все вокруг флер красоты и благости. По бледно-синему небу легкий ветерок гнал розовые облачка, похожие на пирожные-переростки. Море морщилось мелкой волной, а веющий от него бриз был прохладен и свеж.

Жуть.

Альтсин лежал на досках деревянного мола и таращился вниз. Вода была удивительно чиста, потому он мог проницать ее взором на несколько футов. Пытался сконцентрироваться на том, что видит. Любой способ хорош, только б отвлечься от проблем с желудком – тот, правда, отказался уже от попыток бунта, но все знамения на земле и в небесах извещали, что сие – лишь кратковременное перемирие, а не капитуляция. Едва он успел об этом подумать, как живот свело очередным спазмом – и вода окрасилась зеленью. Стайка рыбок, что вот уже какое-то время паслась на дармовой закуске, в панике порскнула в стороны. Он же готов был поспорить, что не успевшие так поступить отчаянно затрепыхались и всплыли кверху брюхом.

Он закрыл глаза. Под черепом перекатывался балласт средних размеров галеона, да и чайки как раз решили, что настал подходящий миг известить весь мир о своем птичьем существовании. И, похоже, орать они – все – собрались над его головою.

Он с ненавистью поглядел в сторону города, где над крышами квартала богатеев, Пофеера, как раз поднимался золотой шар.

«Вот же проклятущее проклятие, – подумал он, – а ведь мог бы хотя б дождь идти».

Его скрючило снова. Минутку он лежал неподвижно, надеясь, что вот-вот потеряет сознание или хотя бы умрет. Увы, Эйффра – Прядильщица Судьбы – имела на него иные планы, и после очередного приступа корчей он понял, что легко не отделается. Медленно, предельно медленно он попытался встать: столп, который он использовал как подпорку, пусть и вбитый футов на двадцать в дно, нынче подозрительно раскачивался во все стороны. Как, впрочем, и остальной мир. Сам же он согнулся напополам, украшая доски зелено-желтой гадостью. Кажется, дерево зашипело.

Парадоксально, но Альтсин почувствовал себя лучше, мол перестал колыхаться, чайки слегка попритихли, а солнце словно подугасло. Он уверенней воздвигся на ноги и некоторое время посвятил осмотру своей одежки. Очередная радостная неожиданность. Правда, одежда пропотела и неприятно пахла, но ни на черных штанах, ни на синей рубахе из крайне дорогой, хертидской, ткани, ни – за что он тотчас вознес благодарственную молитву всем богам – на новеньком кожаном камзоле, украшенном сложными ветийскими узорами, не было и следа вчерашних развлечений. Только носок левого сапога украшало нечто яркое, липкое и мерзкое. Но и только-то.

К тому же при нем остались оба стилета, пояс, кошель, серебряная цепочка и стальной браслет, украшенный опалами. А уж это граничило с истинным чудом.

Он глянул на место, куда вчера причалили «Давер» и «Йонадерук». Оба несбордских лангскипа исчезли, Хоргерс наверняка вышел в море еще до рассвета, используя хорошую погоду и отлив.

Альтсин провел рукою по поясу: карты не было, он помнил, как вчера вручал ее русобородому пирату, но все же стоило удостовериться. Дня через два-три некую миттарскую галеру ждут серьезные проблемы.

Он раскрыл кошель и пересчитал монеты – там было все, до последнего медяка. Он сам был вором и понимал определенные правила, но эти несбордцы и впрямь обладали странным чувством гордости. Хорошо, что они хоть высадили его из корабля, перед тем как выйти в море.

И привязали к столбу, заключил он с удивлением, когда попытался двинуться в сторону порта. Тонкая, крепкая веревка, примотанная к поясу и к бревну, должно быть, предназначалась для того, чтобы не дать ему сверзиться в воду и потонуть. «Однако этот Хоргерс – честный бандит», – подумал Альтсин, перерезая страховку.

Мол продолжал раскачиваться, а бьющее в лицо светило все еще раздражало глаза. Но, если не считать этого, остальное было в полном порядке.

Эту часть порта, и мол в том числе, начали использовать лишь пару месяцев назад. Именовали его «верхнекорабельным» и – несколько навырост – «кожевенным»: он должен был служить местом стоянки для народов с северных островов. Несбордцы, ферленги, секи, фаоси и прочие племена, плавающие преимущественно на открытых многовесельных лангскипах, наконец-то получили выделенный для них кусок порта.

Согласно замыслу городского совета, это должно было отделить варваров от цивилизованных арматоров, а еще обеспечить