Только что нас окутывал сумрак леса, но едва мы вышли на опушку и начали взбираться на заросший травой и ромашками холм, как яркое солнце до рези ослепило глаза. За пшеничным полем на берегу возвышался город. Его готические башни поднимались над приземистыми каменными домами. Ленты пестрых флажков реяли возле флюгеров на высоких шпилях. Флюгера были разными. Над ратушей готовился выдохнуть пламя железный дракон, рядом с ним на остроконечной крыше здания Судейства грозил ему копьем рыцарь, поднявший своего коня на дыбы, а немного дальше, над домом семьи Лалабринов, красавица в бальном платье махала платком своему герою. Привезенная с собой часть родины. Такие же флюгера смотрели на туман Метрополии, теперь же они взирают на старый город бродяг.
Городу тесно в его пределах. Цепляющиеся одна за другую лачуги давно выбрались за его пределы и теперь осаждали полуразрушенные стены, как стая муравьев вражеский муравейник. В городе жили не только люди, многие дети леса перешли под протекторат поселенцев. Но все же аборигены старались обосноваться вне каменного лабиринта улиц, поближе к лесу, и только оулы поселились в самом городе. Их дома словно ласточкины гнезда покрывали всю восточную часть городской стены.
За городом начинался скалистый берег. Даже здесь был слышен шум разбивающихся о камни волн. За врезавшимся в берег заливом высилась одиноким великаном башня маяка. Вдали, на границе неба и воды, стояли панцирные корабли бродяг. Пять дредноутов пяти разных кланов грозили стереть поселенцев с лица земли. Ради общей цели бродяги забыли старые распри и объединились, чтобы вернуть ранее принадлежавший им город. Скоро истечет отведенное ультиматумом время, лидеры фракций все равно ни о чем не договорятся, и для игроков начнется развлечение – кровавая бойня. Такова игра. Таков сценарий. Все уже давно предопределено. Игроки ждут. Что-то тревожное витает в воздухе, и его нотки доносятся сквозь гам заполонившей город ярмарки.
Ярмарка начиналась каждый год в конце лета с появлением каравана полуросликов. Они приезжали по западному тракту из своего селения у подножия южных гор на тяжело нагруженных телегах, запряженных яками, и приносили с собой смех, музыку, праздничные фейерверки и звон золота. Сейчас это казалось пиром во время чумы. Словно подчеркивая атмосферу ожидания войны, с моря наползали грозовые тучи. Здесь светило солнце, а там, в тени дождя, сверкали молнии. Свет и тьма. Скоро начнется сражение. Надо постараться найти Джонни до того, как город захлестнет общее безумие.
– Кто выиграет в этой войне? – спросил я.
Ефимовский пожал плечами:
– Может быть, бродяги. Город не устоит перед их стальной мощью. Бродяг мало, но их доспехи могут противостоять пулям, а каждый из них стоит пятерых поселенцев.
– Может быть, победят поселенцы, – продолжил он после короткой паузы. – Их больше, им некуда отступать и есть за что сражаться. А возможно, бродяги и поселенцы уничтожат друг друга, дети леса перебьют выживших и поселятся на руинах города. Live Games, такие дела.
– Думаю, что вы не дадите этому случиться, – сказал я. – Нужно поддерживать баланс и интерес игроков. Вы же хотели выпустить на арену новую силу?
Ефимовский улыбнулся.
– Ты прав, – ответил он. – Победителей не будет. Скоро поставим новый аддон. Демоны, Ламберт. Древняя сила, от которой когда-то убежали бродяги. Они появятся из заброшенных катакомб под городом, и, чтобы выжить, старым игрокам придется объединиться. Мы уже дали объявление, и игроки, кто захотел, выбрали себе новую расу.
Он перевел тему разговора:
– Сразу отправимся к маяку или сначала закупим оснащение?
– Второе, – сказал я. – Предлагаю разделиться, чтобы меньше привлекать внимание. Думаю, что многие ищут четверых приключенцев с катаной модератора, и поодиночке на нас меньше обратят внимания. Согласны?
– Я пойду с тобой! – твердо сказала Илва и взяла меня под локоть.
Сидящий возле нее мастаф зарычал и посмотрел на меня недобрым взглядом.
– Хорошо, – согласился Ефимовский. – Так действительно будет лучше.
– Я отправлюсь с волшебником, – глухо проговорил Вот из-под шлема.
Ефимовский поморщился, но бродяга не обратил на это внимания.
– Медлительно влекутся дни мои, – сказал он, глядя на город. – И каждый миг в унылом сердце множит все горести несчастливой
