влюбленная женщина! О, он не имел над тобой власти, не мог тебя призвать, подчинить!..
Но Расате не успокаивался, вновь и вновь отправлял меня к тебе. Он повелевал, и я начинал творить даже неведомые мне прежде заклинания. Это было ужасно! У язычников болгар сохранилось немало колдовских заклятий еще с тех пор, когда они кочевали по степям. Их жрецы и чародеи, как и наши волхвы, передавали знания из поколения в поколение, но со временем перестали понимать, что это за заклятия и что за ними стоит. Но Расате понял их и выучил. Сам он не мог совершить чудо перевоплощения, но я… как невольник его… как раб… О, это так мучительно – колдовать по указке, повторяя то, чего не понимаешь! Все мое тело скручивало, кости трещали, меня выворачивало наизнанку. Но в итоге Расате добился своего. И я, превратившись в филина или в ворона, кружил вокруг ставки князя и находил тебя. Выслеживал. Потом у тебя появилось немного чар, и я, повинуясь Расате, уже готов был увести тебя. Но ты опять сошлась с этим кареглазым ромеем, я это понял и…
– Так ты и котом побывал? Ох, какой же тяжелый взгляд у тебя был!
– Это Расате смотрел на тебя через меня. Он слеп, но, когда подчиняет себе кого из чародеев, часть его существа словно срастается с ним. Отчего, думаешь, ему так трудно противостоять? Он будто вселяется в тебя, и ты уже не свободен. Это такие страшные чары!.. Я и не ведал о таких. И я понимал, что ты нужна ему. Он злился, что не справляется с тобой. Но когда он превратил меня в ястреба и там, над обрывом…
– Так это ты меня спас? – Чародейка вспомнила, как ястреб набросился на пытавшихся ее убить лесных жителей.
– Мы, Малфрида. Я и Расате. Я был телом птицы, он ее душой. И это он привел тебя к богомилам, которые направлялись к нему. Сам бы я никогда так не поступил…
– И позволил бы меня зарубить топором?
– Быстрая смерть – хорошая смерть, – тихо произнес Коста. – Куда страшнее терять силы в подземелье, не видя солнца, не надеясь на спасение. И до самой смерти оставаться рабом чужой воли.
– Ну, это мы еще посмотрим! – стремительно поднялась Малфрида. – Дай руку! Поднимайся, я выведу тебя отсюда!
Она подхватила Косту, попыталась поднять. Он был тощий и легкий, но почти не помогал ей, падал. Ох, лучше бы она воспользовалась чарами… Но не успела она додумать эту мысль до конца, как Коста оглушительно закричал, забился в ее руках, лицо его исказила судорога. Она не могла вытащить его из грота, словно он был привязан. Но он и был привязан – тонкой волосяной веревкой.
– Успокойся! Давай помогу тебе, оборву эти путы.
Но он схватил ее руку, удержал.
– Не надо! Это мое собственное колдовство. Это как пуповина в материнской утробе. Я связан с этими камнями, и если порвать веревку, то умру в муках, истеку кровью. Расате приказал мне, и я сам себя пленил… Я не могу его ослушаться.
– А я могу! Но если не хочешь идти со мной…
И тут за ее спиной послышался глухой голос:
– Ты ведь и сама не хочешь уходить отсюда, Малфрида!
Она оглянулась.
Расате стоял в стороне – прямой и неподвижный, как сталактит, темная повязка скрывала его глаза, но Малфриде показалось, что она ощущает его взгляд. Глупость! Он слеп, как крот, но может услышать ее, если она попытается его обойти. И как он тогда поступит?
– Вы все время были здесь? – спросила она.
– Достаточно, чтобы понять: Коста рассказал тебе все, что требовалось. Спасибо, Коста. А теперь успокойся, усни, друг мой. Я чувствую, как ты утомлен.
Коста все еще всхлипывал, но все реже и тише. Он свернулся калачиком, и во мраке Малфрида увидела, как на его лице проступила довольная, почти безмятежная улыбка.
– Вот видишь, ему тут хорошо. И тебе будет хорошо, моя Малфрида. Куда тебе идти? К жестоким людям? Да и нужны ли вообще тебе люди? Ты из мира чародейства, а оно прекраснее и удивительнее всего, что есть у простых смертных. И я хочу, чтобы ты посвятила себя только чарам. Тебе ведь нравится это? Нравится ощущать свое могущество, превращаться во что пожелаешь, общаться с духами и существами мира, неведомого смертным? А еще ты гордишься своим умением находить источники с чародейской водой. Их так мало осталось на земле… Но ты чувствуешь их. И ты найдешь их для меня. А теперь отдохни. Вокруг – друзья. И тебе тут хорошо, во мраке и тепле.
Малфрида и впрямь ощутила сильнейшую усталость. Она послушно скинула кожушок, стала устраиваться на нем неподалеку от Косты. Присутствие приятеля-волхва ее устраивало. Как и присутствие мягко обращавшегося к ней Владимира-Расате. Как хорошо
