Расате имеет власть над чародеями, но не может ими повелевать, когда они в зверином обличье. Приказ он отдает человеку, когда тот послушен и считает, что это его воля. И вдвойне худо, когда Расате как бы вселяется в чародея и следует за ним. Так было, когда слепец вместе с Костой разыскивали Малфриду. Но в последнее время он так не поступает – видимо, это нелегко и для него самого.
Малфрида пожала плечами.
– Ну и что?
– Попробуй превратить меня в волка, когда я вернусь.
Коста и без того сказал больше, чем смел. Но Малфрида только вздохнула. Объяснила жестом, что не смеет колдовать без повеления Расате. Она, вольная и свободная ведьма, ранее никому не подвластная, теперь использовала силу только по воле своего повелителя!
– Тогда разозлись на него!
Больше Коста ничего не прибавил. Малфрида молчала, ибо поняла замысел волхва: после того, что она поведала о злости, которая ввела ее в пещеру в обличье чудовища, он надеется, что в ярости ведьма опять им станет и сможет напасть на Расате. Ах, если это было так! Пока же, когда появлялся ее повелитель, она испытывала перед ним только страх и преклонение. Она полностью была в его власти и ничего не могла с этим поделать.
Послышалось шуршание перепончатых крыльев, большая летучая мышь опустилась неподалеку, но Малфрида с ее умением видеть во мраке тотчас разглядела в ней Цветила. Красивый мальчик в облике нетопыря был отвратителен, тем более что морда твари у него получалась неправильной и сквозь оскал проступало юношеское лицо с мерцающими желтыми глазками.
– Цветил, кто может таиться в недрах пещер? – спросила она, отправляя в рот последние крошки. Голод этим не унять, но даже черствый хлеб казался неописуемо вкусным. – Кого опасается повелитель?
Цветил пискнул тонко, затрепетал крыльями и вдруг бросился Малфриде в лицо. Она отмахнулась, зашипела злобно. И летучая мышь вдруг рухнула, как подбитая камнем, а через миг на земле лежал сам Цветил. Мальчишка плакал, прижимая руку к располосованному боку. Его оцарапали внезапно появившиеся когти ведьмы, правда, не глубоко. Вскоре он поднялся и, поправив висевшую лохмотьями рубаху, ушел, цедя проклятья.
– Убедилась? – торжествующе произнес Коста. – Когда ты злишься, твоя черная кровь превращает тебя…
Он опять не договорил, глубоко задумался. Малфрида тоже молчала, размышляя: почему она сама до сих пор не замечала, что ее темная сила порой проявляется помимо ее воли, особенно когда она испытывает гнев?
Но сейчас чародейка ничего не могла.
Позже она видела, как по приказу Расате Коста превратился в волка и побежал за добычей. Его не было долго. Сколько? Она не могла понять во мраке пещеры, где только монотонный звук падающих капель отмерял время. Порой этот звук доводил ее до безумия, она начинала кричать, петь, смеяться. И в таких случаях всегда появлялся Расате.
– Ты не должна показывать, что слаба, как простой человек, Малфрида. Простых смертных веселит, когда такие, как мы, проявляют слабость. Потому они и придумывают для нас жестокие казни – забивают камнями, протыкают кольями, сжигают на костре. Они наши враги. Но мы сильнее.
– То-то ты прячешься уже столько лет!
– Я не прячусь. Я удалился от них. Но они сами приходят ко мне. Я их лекарь и чудотворец. И они рассказывают мне обо всем, что творится наверху.
– Вот как? Может, тогда поведаешь мне, что там с князем Святославом?
Малфрида спросила, но не ждала ответа. Но Расате вдруг опустился на камень неподалеку и заговорил.
О Святославе Русском он отзывался уважительно. Этот князь – дар древних богов Болгарии. Он сумел избавить ее от извечного врага – Византии. Раньше болгары с почтением и завистью относились к империи, хоть и ненавидели ее. Но затем из-за проклятого христианства прониклись к ромеям расположением. А ромеи хитры, они сперва присылали своих священнослужителей, затем торговцев, а позже стали возводить храмы и дороги. Но, признав дружбу с Византией, болгары потеряли себя. Им нужен был мир, но на деле они все заимствовали у ромеев – веру, обычаи, одеяния, книги.
Казалось, Расате готов без конца говорить об этом, но Малфрида уже знала, как он ненавидит ромеев, а вот о Святославе…
– Русский князь был бы хорош для нас, если б не пошел на сговор с христианами, – продолжал Расате. Голос звучал спокойно, но Малфрида уловила, что он сдерживает себя. Легкая дрожь сотрясала слепца, когда он вдруг спросил: – Почему князь оставил христианские храмы и не запретил служение Христу? Что ему помешало изгнать или казнить всех монахов? Ведь на Руси он это сделал! А здесь…
