наследству, — посмотрела я на него с вызовом. — И прекратите держать мою дверь, в конце-то концов.
— Что? — Мне показалось, что он растерялся. — При чем тут это?
— Не вижу иной причины, по которой я вам нужна, — холодно ответила я.
Я еще много чего хотела добавить обидного, но внезапно он убрал ногу, так что дверь, ничем более не удерживаемая с его стороны, захлопнулась. Я ее тут же открыла, чтобы высказать до конца все, что накопилось за этот день, не все же мне слезами подушку орошать. Но увидела лишь его спину.
— Рудольф… — растерянно сказала я.
— Я не собираюсь оправдываться в том, чего не делал, а особенно — в том, о чем даже не думал. Всего хорошего, инорита Ройтер.
При этом он даже не повернулся, а я так и простояла, слушая, как звук от его шагов спускался все ниже и ниже, а потом пропал. Почему-то мне казалось, что Рудольф непременно должен вернуться. Но он этого не сделал.
Утром следующего дня я проснулась рано и долго не знала, чем себя занять. Я приготовила завтрак, хотя совсем не хотелось есть, и впихнула в себя пару ложек каши, показавшейся совершенно безвкусной. Потом поняла, что так и не добавила туда соли. Соль я насыпала и тщательно размешала, но желание есть от этого не появилось, так что я просто отставила тарелку. Настроение было ужасное. Хотелось к кому-то прижаться и поплакать. Но увы, прижиматься было не к кому, так что я задавила зарождающиеся слезы, оделась как можно более тщательно и пошла в магазин. Ведь инора Эберхардт вчера ничего не сказала о дне сегодняшнем.
Торговля пошла неожиданно бойко. Подходили не только те покупательницы, которые вчера не смогли купить нужное в нашем магазине, но и те, до кого дошли слухи об ужасном происшествии с Сабиной, а теперь они жаждали узнать все из первых рук. И если первые уходили довольные, то вторых я несказанно разочаровала, неизменно отказываясь вести беседы на интересующую их тему. Косметики иноры Эберхардт она не касалась, а все остальное не касалось меня. Даже то, что Рудольф так и не появился больше. Зато появился Эдди.
— Детка, ты вовсю здесь хозяйничаешь? — усмехнулся он. — И это правильно. Маргарета совсем вчера была разбита.
— Инор Хофмайстер, вы уезжать собирались, — вспомнила я.
— Попросили задержаться на пару дней. До выяснения, — туманно ответил он.
— До какого выяснения? — подозрительно спросила я.
— Не выдумывай, Штеффи, — хохотнул он, правильно поняв мои опасения. — Не подозревают меня. Просто так уж получилось, что Сабину я знал намного ближе, чем некоторые здесь. Вот Шварц и надеется, что с моей помощью что-нибудь подцепит.
— А Петер? То есть инор Гроссер?
— А что Гроссер? Сабина же рассчитывала за него рано или поздно замуж выйти, а значит, была менее откровенна, чем со мной. Я на ней жениться при любом раскладе не собирался, и она это знала, так что притворяться передо мной было бессмысленно.
Все это прозвучало настолько пошло, что я невольно посмотрела на него с неодобрением.
— Что такое, детка? Разве ты не догадалась, какие нас с ней связывали отношения? Они не прекратились даже после того, как она к Гроссеру переехала.
— В дополнение к борделям? — мрачно спросила я.
— Да я же говорил, Штеффи, это — дежурная шутка между мной и Маргаретой. Да сама подумай, зачем мне шляться по борделям, если…
— Если есть такие вот Сабины, — закончила я за него. — Сплошная экономия.
— Штеффи, ты опять меня неправильно поняла, — начал он.
Но я его больше не слушала. И то, что я всех в последнее время понимаю неправильно, меня тоже не волновало. Не нужны мне его объяснения. То, что они с Сабиной были любовниками, я поняла сразу. И тогда же показалось, что она не столь к нему равнодушна, как пыталась уверить, — очень уж бурно реагировала на его подколки. Покупательниц не было, поэтому я прошлась по залу и слила немного энергии в артефакты. Эдди продолжал ходить за мной и даже на комплименты расщедрился, что было совсем на него не похоже. Комплименты получались такими же корявыми, как и ухаживания.
Инора Эберхардт спустилась позже обычного. Была она очень бледной, с заметными мешками под глазами. Но держалась подчеркнуто прямо и старательно улыбалась, пока со мной разговаривала.
— Штефани, спасибо, что ты открыла магазин.
