– Идем со мной, Марика. Пойдем вместе туда, где нет ни боли, ни печали. Все это, – он обводит вокруг себя рукой, – все исчезнет в одно мгновение. Они сотрут все воспоминания, которые не дают тебе покоя. Они сделают это для меня. Они милостиво пообещали мне это.
– Слишком поздно, – шепотом говорю я.
– Нет! Искалеченное тело ничего не значит. Оно никому не нужно. Еще не поздно.
– Для тебя поздно, – говорю я.
Кэсси Салливан, как по сигналу, приставляет ствол пистолета к затылку моего создателя и нажимает на курок.
97
Пистолет выпадает у нее из руки. Кэсси покачивается на ногах, смотрит вниз на Воша. Кровь полукругом медленно растекается у него под затылком, образуя некое подобие нимба. Сбылось то, о чем она давно мечтала, но она не чувствует того, что ожидала почувствовать. Это не триумф и не удовлетворение мстителя. Я не могу сказать, какие эмоции она испытывает. Ее лицо ничего не выражает, ее глаза обращены внутрь.
– Эвана больше нет, – говорит она мертвым голосом.
– Знаю, – отвечаю я. – Он сделал это со мной.
Кэсси переводит взгляд с Воша на меня:
– Что сделал?
– Сломал позвоночник. Я не могу пошевелить ногами.
Кэсси качает головой. Эван. Вош. Теперь я. Это трудно переварить.
– Что произошло?
Она смотрит в коридор.
– В щитовой. Я знала, где она, и код замка тоже знала. – Снова поворачивается ко мне. – Я знаю эту базу как свои пять пальцев.
Глаза у Кэсси сухие, но она на грани срыва. Я слышу это по ее голосу.
– Я убила его, Рингер. Я убила Эвана Уокера.
– Нет, Кэсси. Тот, кто напал на меня, не был человеком. Я думаю, Вош стер его память… его человеческую память, и…
– Знаю, – перебивает меня Кэсси. – Это были его последние слова перед тем, как они забрали его: «Сотрите человека».
У Кэсси перехватывает дыхание. Теперь его опыт – ее опыт. Она разделяет с ним весь ужас той секунды, последней секунды в жизни Эвана Уокера.
– Ты уверена, что он умер? – спрашиваю я.
Кэсси безвольно взмахивает рукой.
– Еще как уверена. – Она хмурится. – Ты оставила меня привязанной к гребаному креслу.
– Я думала, у меня есть время…
– А времени у тебя не было.
У нас над головой включаются динамики:
– ПРИКАЗ НОМЕР ЧЕТЫРЕ ОТМЕНЯЕТСЯ. ВСЕ, КТО НАХОДИТСЯ НА ДЕЖУРСТВЕ, ОБЯЗАНЫ НЕМЕДЛЕННО ВЕРНУТЬСЯ НА ПОСТ.
Я слышу, как солдаты по всей базе выбираются из бункеров.
В любой момент можно ожидать грохота ботинок, блеска стали и ливня из пуль. Кэсси вскидывает голову, как будто у нее усиленный слух и она тоже может их услышать. Но она усилена иначе, трудно постижимым для меня способом.
– Я должна идти, – не глядя на меня, говорит она.
Мне даже кажется, что она и не мне это говорит. Кэсси выдергивает из ножен у меня на бедре нож, подходит к Вошу, прижимает его ладонь к полу, и двумя ударами отрубает у него правый большой палец.
Потом убирает окровавленный обрубок в карман куртки и произносит:
– Будет неправильно, если я оставлю тебя здесь, Марика.
Она берет меня под мышки и тащит к ближайшей двери.
– Забудь обо мне, Кэсси. Со мной все кончено.
– Тихо ты, – бормочет она и набирает код на замке. Затаскивает меня в комнату. – Тебе не больно?
– Нет. Мне никто не может сделать больно.
Кэсси усаживает меня у стены лицом к двери и вкладывает в руку пистолет. Я мотаю головой. Все эти прятки с пистолетом только
