пряталась под машиной. И с Беном под рушащимся лагерем смерти. Эван дошел до точки, когда придется встретиться лицом лицу с тем, чего, как он думал, удастся избежать. Он не раз рисковал всем ради ее спасения, но раньше риск был просчитанным и у него всегда оставался хотя бы один шанс на спасение.
Но не сейчас. На сей раз он шел прямо в пасть зверя.
На верхней ступеньке Эван напоследок оглянулся, но уже не увидел и не услышал ее. Кэсси скрывал туман из пыли, дыма и медленно закручивающихся нитей паутины.
По развалинам дома прошел циклон. Потоки воздуха от винтов вертолета разносили дым и прибивали огонь. Это было похоже на бурлящее и дымящееся красное море. Эван поднял голову и увидел, что пилот смотрит вниз, на него.
Тогда он поднял руки и устремился вперед. Огонь окружал его со всех сторон, дым накрывал с головой. Эван прошел сквозь этот водоворот и встал посреди дороги с поднятыми руками.
Вертолет пошел на посадку.
44
Отделение 19
На позиции в трехстах ярдах к северу от цели пять членов ударной команды отделения 19 наблюдают за тем, как вертолет двумя ракетами сносит дом до самого фундамента. Прощай, домик.
Голос в наушнике Милк:
– Один-девять, оставайтесь на позиции. Повторяю: оставайтесь на позиции.
Милк поднимает кулак. Это сигнал для его команды – ждать на месте.
Вертолет по широкой дуге снова заходит на дом. Рядом с Милком, сгорбившись, сидит Пикси. Он возится со своим окуляром и громко сопит. Ремень слишком большой, никак не получается туго затянуть его на голове. Свизз шепчет, чтобы он заткнулся, а Пикс предлагает ему поцеловать его в задницу. Милк приказывает заткнуться обоим.
Команда расположилась под выцветшим рекламным щитом «Хаволайн» возле старого кирпичного дома. До того, как мир раздолбали до неузнаваемости, этот дом был кузовным цехом. Горы покрышек и кучи ободов; по всей площадке, как сорванная ветром листва, разбросаны инструменты и детали двигателей. Пыльные грязные легковушки, грузовики, внедорожники и минивэны с разбитыми окнами и прогнившей салонной обивкой – реликты никому не интересного прошлого. Поколение, которое придет за отделением 19 – если оно вообще народится, – не сможет распознать странные значки, прикрепленные к кузовам и решеткам радиаторов этих ржавых махин. А через сто лет уже никто не сумеет прочесть надпись на щите и даже понять, что буквы означают звуки.
Как будто это имеет какое-то значение. Как будто это кого-то волнует. Лучше не помнить. Лучше не знать. Никто не станет оплакивать то, чего не имел.
Вертолет зависает над руинами, потоки воздуха от винтов прибивают дым к земле и разгоняют языки пламени. Все, прищурившись, смотрят в окуляры. Милк и Пикс в южном направлении – туда, где завис вертолет. Свизз и Сникс – на запад, Гамми – на север. Сканируют территорию в поисках зеленых огоньков инвазированного противника. Они дождутся, когда улетит вертолет, а потом выдвинутся по шоссе на юг и по пути будут зачищать территорию. Если там осталось, что зачищать. Все, кто находился в том доме, превратились в угли, если только не сбежали, когда услышали рокот винтов.
Пикс увидел это первым: крохотная неоново-зеленая искра мелькнула на пожарище, как светляк в летних сумерках. Он стукнул Милка по ноге. Милк с мрачной улыбкой кивнул: «О да». Одному богу известно, сколько раз они отрабатывали действия в подобных обстоятельствах. Но сейчас это впервые происходило в реальных боевых условиях. Живой, самый настоящий инвазированный во плоти.
Шесть месяцев, две недели и три дня прошло с тех пор, как автобусы собрали их вместе. Девочки и мальчики отделения 19. Сто девяносто девять дней. Четыре тысячи семьсот семьдесят шесть часов. Двести восемьдесят шесть тысяч пятьсот шестьдесят минут с того момента, когда Пикс был Райаном. Завшивевший Райан, весь покрытый струпьями и язвами, с вытаращенными, полубезумными глазами, съежившись, сидел в дренажной трубе. У него вздулся живот, а руки и ноги были как веточки. Его нашли и отнесли в автобус, а он ревел без слез, потому что в его теле не осталось влаги. А Милка тогда звали Кайлом. Его спасли из лагеря в паре миль от канадской границы. Большой, мрачный, злой и жаждущий мести парень. Неуправляемый и несгибаемый, но его все-таки сломали.
Их всех сломали.
Джереми стал Свиззом, Луис – Гамми, Эмили – Сникерс. Сладкие имена для рекрутов со сладкими попками.
Те, кого не смогли сломать; те, кого «Страна чудес» признала негодными, и те, кто не сдюжил психически или физически,
