– Мы – это наша память. А ты всегда хотел быть собой. В тот день ты утопил ладони в одной штуке… до упора…
– Что? Какие еще ладони?! Я ничего не топил! Никого не топил! – возмутился Дюшка. – Послушайте, я, конечно, пока далеко не ангел, но я точно знаю, что никого не топил!!!
– В общем… вот… – Старку было сложно говорить, ведь он теперь существовал только наполовину. – Вот…
Это произошло мгновенно, вот так: раз – и обрушилось. На ногах Дюшка не устоял. И в глазах потемнело.
– Варя… – в темноте прошептал Дюшка. – Варя… Нет…
– И еще, – напоследок сказал Старк. – Ризенгри Шортэндлонг никогда не станет ангелом. Ни. Ког. Да. Он тебя не узнает. А если ты ему подскажешь, попытка не будет засчитана.
– Откуда вы зна… – Рот сох, задать вопрос не получалось.
Прежде чем уйти, Старк оставил на столе увесистый сверток.
– Это тетрадки с записями Сергея Нарциссова. Думаю, тебе будет интересно их почитать.
Глава 14. Дни и ночи Земли-4
И потекли Дни, сменяясь Ночами.
Дима на планете не появлялся.
Рон не появлялся.
Старк не появлялся.
Дюшка помнил все. Он не злился на Диму, у него не было сил злиться. Не выходил из своего тела по ночам, потому что это могли бы посчитать подсказкой, ведь Ризи умел проходить сквозь стены, летать и всякое такое. Риз мог увидеть его вне той роли, которую он играл.
Каждый день он исправно играл свою роль. Теперь это было делать намного сложнее, чем раньше. Раньше мешало только чужое тело. Теперь мешали еще и свои мысли.
Каждый час он думал о том, что все кончено. Все, кого он любил, погибли. Все, вся планета. Дюшке казалось, что он любил всех, даже тех, о ком никогда не слышал, даже тех, кого никогда не видел. Ему казалось, что он должен был что-то изменить, что он мог что-то изменить, что он и сейчас в ответе за всех, кого больше нет.
Каждую минуту он думал о том, что Ризи его не узнает. А ведь это – последняя попытка, которую дали им ангелы. А потом… потом он, Дюшка, станет ангелом – он уже почти ангел, без пяти минут ангел. А Бес… Бес не станет ангелом. Вообще никем не станет.
Беса не будет.
Как мамы и папы.
Как близняшек Муськи и Альки.
Как деда Славика.
Как бабушки Ники.
И как Вари.
И зачем вообще это все?
Дни сменялись Ночами. Дневная невозможность бытия сменялась ночной, не заполненной мелочными делами, и от этого еще более невозможной. Стены качало почти постоянно. Есть, особенно глотать, было так же невозможно, как в тот раз, когда появился Дима с браслетом Дженифер. Спать, особенно уснуть, отключиться, было так же невозможно, как… А, неважно. Он что-то ел, как-то засыпал.
Теперь Дюшка опять был собой, хоть и в совершенно чужом теле.
Каждую ночь, без одной минуты двенадцать, дождавшись, когда родители гарантированно зайдут к себе, Ризи быстро переодевался в самый неприметный из своих нарядов, быстро выходил из комнаты, плотно закрыв дверь, и ждал. Ждать практически не приходилось. Буквально через секунду пространство вздрагивало, бетонилось, опадало, и начиналась очередная Ночь. По ночам Ризенгри проверял, что делают в своих «ночных снах» другие жители Земли-4. А днем, параллельно, искал Клюшкина.
…Не сразу, не за ночь и даже не за десять ночей и дней, Риз Шортэндлонг выяснил следующее. Ничего особенного люди Земли-4 по ночам не делают. Просто ночью они позволяют себе немножко того, чего ну никак не могут позволить днем. Немножко поесть. Немножко поругаться. Немножко позавидовать соседям. Немножко поиграть в примитивные азартные игры. Немножко перестать считать себя счастливыми идиотами, которым нравится глотать таблетки и здороваться с каждым незнакомцем. Короче, расслабиться, то есть ненадолго выпустить на волю свое настоящее «Я». Погулять. А с петухами – ату его, это настоящее, обратно в
