десятков, лишь раззадорив остальные три сотни воинов. Те уже почувствовали малочисленность защитников замка и столпились у ворот, закрывшись щитами, с явным намерением выдавить их простым напором сотни закованных в железо мужчин.
– Давай, – не выдержал Сергей, командуя пушкарями в надвратной башне, – огонь!
Первый выстрел орудия картечью слизал огромным языком не меньше двух десятков воинов, попавших в зону поражения. Шум, надо сказать, стоял и без того, страшенный, потому особого внимания на выстрел передовой отряд не обратил внимание. Пушка успела выстрелить ещё трижды, только после этого воины, бившие тараном в ворота замка, внезапно заметили отсутствие напора товарищей сзади и стали оборачиваться. Пока они удивлённо рассматривали сначала убитых и раненых нормандцев, усеявших площадку у ворот, затем разглядывали на стенах лучников, машинально поднимая щиты поверх голов, пушкари успели изменить наклон орудия, и следующий залп пришёлся в эти поднятые щиты. Мало кого они спасли, шестой раз стрелять из пушки не стали, нормандцы убегали от стен все, даже те, кто успел обойти их с другой стороны.
Управляющий, получивший ночью десяток трупов и соответствующие трофеи, буквально бил копытом, глядя в лицо Лосева, когда граф дозволит выйти трофейной команде. Лишь граф дозволил, как два десятка работников, из них половина местных, ретиво выскочили под стены. Они деловито добивали раненых и раздевали убитых прямо под стенами, сотня трупов внутри крепости Сергею не нужна. Учитывая хозяйственность и основательность, с какой они раздевали воинов, эти хлопоты затянулись до вечера. Обобранных до исподнего мертвецов сложили в сотне метров от ворот в две кучи. К ним же вынесли и ночных диверсантов, захотят ночью забрать, пусть хоронят сами. Среди защитников замка потерь не оказалось, даже наоборот, десяток молодых парней из дворни при виде подобных трофеев и бесславной гибели ненавистных нормандцев попросились в дружину графа. Десятник, с разрешения капитана, прикрепил каждого из них к стрелку, ребята получили трофейное оружие и приступили к тренировкам. Вопрос о сроках получения ружей граф решил очень просто, когда будете говорить и писать по-славянски, тогда и ружья получите. Как говорится, утром деньги, вечером стулья. Подобная перспектива отчего-то взволновала и других работников замка, пожелавших в кратчайший срок овладеть разговорным славянским языком.
Дальнейшая осада превратилась в скучное времяпровождение, единственным развлечением которого стали тренировки стрелков-новобранцев. Да, нашлось время проверить тюремные камеры и разобраться с пленниками. Трое оказались обычными убийцами, их прежний управляющий держал до возвращения барона, только тот был властен выносить решение о казни, да и нравилось ему подобное развлечение. Ещё два купца, неосторожно проезжавших по владениям барона и якобы не уплативших пошлину, ждали выкуп за себя, их можно и отпустить, да те сами отказались, узнав об осаде замка Вастером. Едва не обратно в камеры стали проситься, так боялись мести, буде барон вернётся. Два арестанта оказались друидами, мрачный седой старик и рыжий парень, не старше тридцати лет. Попытки поговорить с ними ни к чему не привели, тогда Сергей велел дать им добрую одежду, накормить и отпустить, коли пожелают. Если не захотят уходить, как купцы, пусть ждут окончания осады. Друиды, что характерно, ничего ждать не стали, под вечер выскользнули за ворота и словно растворились в темноте. Как при таких способностях в подвал попали, непонятно.
Последний пленник, абсолютно лысый толстяк, после того как ему дали умыться и переодели, напоминал классического священника, этакого отца Тука из рассказов о Робине Гуде. Потому и разговаривал сыщик с ним без особого интереса, намереваясь отправить попа из крепости как можно быстрее. Однако после первых слов переводчика и особенно самого капитана, пленник внезапно перешёл на довольно понятный славянский язык. Представившись Мирославом из Праги, он недолго колебался, называя своё занятие – алхимик. Именно ему, как оказалось, были обязаны своим появлением запасы ртути, обнаруженные в замке. Ошеломлённый Лосев едва не рассмеялся от неожиданности, затем сказал, что может сам назвать причину заточения того в камере – получение философского камня с дальнейшим превращением ртути в золото. Теперь поразился Мирослав, в свою очередь, услышав наименование ртути, да ещё её название по латыни, его запомнил Сергей ещё со школьных времён.
Интереснейшим собеседником оказался Мирослав, кроме того, обладавший привычками гурмана и талантом великолепного рассказчика. Даже небольшой эпизод он мог преподнести с такими подробностями, что превращал рядовую стычку в эпохальное сражение. А случайную находку в открытие мирового значения. С появлением такого собеседника понятие скука исчезло из обихода Лосева. С Мирославом было не просто интересно, приятно разговаривать, такие неожиданные эпитеты и оригинальные мысли приходили тому в голову. Не торопясь знакомить своего нового приятеля со своими знаниями, Сергей с улыбкой выслушивал рассуждения словака о преобразованиях материи, о возможности получения золота из свинца и ртути, прочие рассуждения передового учёного одиннадцатого века. Пока из всех знаний алхимика наиболее практичными и полезными оказались его познания в рудах. Он, за годы странствований по Европе, повидал месторождения всех известных металлов, побывал на золотых рудниках Пиренеев, серебряных копях анжуйских герцогов. Не говоря о медных, железных, оловянных и свинцовых рудниках английского королевства. Именно он, кстати, обнаружил на территории здешнего баронства выходы киновари и смог получить три пуда жидкого
