– Олли-о! – укоризненно воскликнула ведьмочка.
– Двадцать шесть лет как Олли-о. Давай, не томи, что еще тебе добрые люди… вернее, мать Этьена напела?
– Дьера Ганн? – переспросила девушка, оставив в покое фартук.
– Ага, – отсалютовав ей банкой, в золотом содержимом которой была полуутоплена ложка, подтвердила оса.
– Думаешь, все не так ужасно, как она говорит? – Воодушевившись, Джемма снова села на стул.
– Уверена.
– И он меня действительно любит?
– А есть сомнения?
– Конечно же есть! – решив говорить начистоту, воскликнула ведьма. – Его матушка с подругой обсуждали скорую свадьбу Этьена с племянницей градоправителя. Да что там! Я сама их видела. И он ей так ласково улыбался, а меня даже не заметил.
– Уверена?
– Да! – в сердцах воскликнула ведьмочка, а потом гораздо тише добавила: – Нет. Не знаю. И ты… если ты его любишь, а он любит тебя, я не буду мешать…
– Джем-м-ма-а-а, – застонала Олли-о, понимая, что у нее начинает болеть от всего этого голова. Единственная и многострадальная, между прочим. – Послушай меня, свою подругу… мы ведь подруги?
Ведьмочка поспешно закивала, во все глаза глядя на оборотня.
– Так вот, милая. Любовь надо ценить, если она именно та, настоящая. За любовь надо бороться, наплевав на общественное мнение и прочую чушь. И добрая доля эгоизма в этом деле не помешает. В любви как на войне, понятно?
Джемма медленно качнула головой, не сказав ни слова, но решительный блеск ее зеленых глаз был весьма красноречив.
«А девочке, похоже, не хватало всего лишь одобрения», – с легкой грустью подумала рыжая, вслух же, улыбнувшись, сказала:
– Вот и умница. Слушай себя, свое сердце. Любишь – борись за собственное счастье. Не любишь – прекращай трепать нервы Этьену, дразня несбыточными надеждами. На его руку и сердце и так уже очередь. А Ганн Грэнну с ее доводами… в топку!
– Зачем так жестоко? – испугалась ведьма, сыщица же, пробурчав что-то на тему отсутствия чувства юмора у некоторых лиловых особ, рассмеялась.
Спустя несколько секунд заулыбалась и Джемма, глядя на заразительно хохочущую рыжеволосую голову, к которой теперь прилагались плечи и целая рука с бледным полосатым окрасом, сохранившимся после превращения осиного роя в часть человеческого тела. Хотя какое же оно человеческое, если умудряется говорить и дышать в отсутствие легких и лопать десерты без участия желудка. Одно слово – оборотень! Странное существо, так похожее на обычную девушку. Вернее, не обычную, а самую лучшую. Именно так думала ведьмочка о своей подруге, которую неплохо было бы причесать, чем она и занялась после медового завтрака.
– До чего же приятно бездельничать, – призналась Олли-о. – А ведь у меня еще пара невыполненных заказов висит, – пожаловалась на жизнь она. – Придется обернуться и слетать по делам после обеда. Ты же тут без меня не вляпаешься ни в какую историю?
– Тебе нельзя! – строго сказала ведьмочка. – Акеллар говорил…
– Акеллар твой за меня работу не сделает.
– А может, я чем-то могу помочь? – продолжая осторожно разбирать гребнем ее спутанные пряди, предложила девушка.
– Ну, если у тебя есть знакомая лиловая ведьма с необычным родимым пятном, то да.
– Не знаю даже, – пожала плечами Джемма. – У Юны… Юноны Рис, которая училась на моем потоке, была очаровательная родинка в виде сердечка над губой. А у Женевьевы на ноге, но она ее свела.
– Как это све… ай! Полегче с волосами!
– Не дергайся, и не будет больно, – посоветовала Джемма. – А свести родинку просто. Покупается дорогой, но очень эффективный настой у зеленых магов и пару месяцев наносится на нужное место. Результат – чистая кожа. – На губах ее заиграла довольная улыбка. – Я сама ей зелье посоветовала. Проверенное.
– Угу, – отозвалась сыщица, мысленно прикидывая, как и где будет искать эту самую Женевьеву, когда до нее наконец дошел смысл сказанного подругой. – Что значит «проверенное»? – насторожилась она.
– Ну, я тоже родимое пятно сводила с бедра, когда училась, – смущенно призналась ведьмочка. – Оно было… – Она замялась.
– Какое оно было? – затаив дыхание проговорила Олли-о.
