непременно последуют и мастерские, прачечные, «тошновки», бордели и так далее. На ком им зарабатывать-то, если люди разбегутся? А не будет денег – не будет и банды. Ибо на что ее тогда содержать? Нет, все вожаки, когда, скажем, начинаются терки с другой бандой, от которой надо отстоять территорию, отобрать вновь появившиеся хлебные «точки» или «выставить на бабло» за какой-нибудь нарисовавшийся косяк, обязательно толкают речугу насчет «чести», «братства» и всяких там: «покажем всем, что значит трогать таких крутых, как мы». Но на самом деле всем понятно, что никто из бандитской «пехоты» не то что за какую-то там эфемерную «честь», но даже за простое «спасибо» и пальцем не пошевельнет. Только за жизненные ценности и деньги. А если банда лишается дохода – чем платить? Вот потому-то шанс на то, что «первый закон Руин» в этот раз, то есть в твоем конкретном случае, могут соблюсти, а не послать в задницу, был всегда… Но это было вчера.
Тэра решительно поднялась с лежака и, откинув висящий над входом полог, вышла из норы, всем своим видом показывая, как она рассержена. Толстяк тут же вскочил на ноги и испуганно уставился на нее. Мокрые штаны облепили ноги. А вот двое остальных остались спокойно сидеть.
– Что вы здесь делаете?
– Так это, мы ж… ну того… – замялся несостоявшийся насильник, – «руигат» же сказали, чтобы мы того… присмотрели.
– А я сказала, что не нуждаюсь в подобной охране.
– Ты, женщина, можешь говорить все, что тебе угодно… – лениво отозвался тот, которого Ук не опознала. Пламенной же показалось, что она его видела. Вроде как приходил как-то в мастерскую. Да не один, а во главе полудюжины бандитов. Видно, не простой «боец», а какая-то шишка, – …а мы будем делать то, что вожак сказал. Нам неприятностей с «руигат» не нужно.
Тэра зло усмехнулась:
– Эк они вас испугали.
– Не испугали, а объяснили, – все так же лениво пояснил тот. – А мы – люди умные, мы сразу поняли. Не то что банда Торшекойра. Те пыжиться вздумали… и где теперь их банда? А их территорию мы да Совнарой поделили. Так что – занимайся, чем там тебе надо, а мы тут посидим.
Тэра окинула его высокомерным взглядом и, развернувшись, двинулась в сторону норы. А за ее спиной послышалось шипение мордатого:
– Ишь ты, гля как идет, как задницей виляет… Го-ордая. Ух бы я эту гордую… – Хрясь! Да уж, судя по звуку, оплеуха, похоже, вышла знатная. Вон как сразу заткнулся…
– Ах ты сраный мангу… – взревело за спиной. Но почти сразу же послышался звук еще одной оплеухи.
Хрясь! – причем эта вторая, похоже, была куда более сильной, чем первая.
– Курбум, ты чего? – На этот раз в голосе мордатого слышались непомерное удивление и обида.
– Заткнись! – все так же лениво произнес поименованный Курбумом. – Если до ТЕБЯ не дошло, что тут замешаны «руигат», могу повторить для особо тупых.
– Так я ж ничего…
– И язык тоже распускать не надо. Целее будешь. И банде тоже не нагадишь. Осознал или как понятнее объяснить?
– Осознал…
Когда Тэра поднырнула под занавеску из тряпок, ее встретили восторженно-ошеломленные глаза Ук, которая тут же кинулась к ней на шею и зашептала:
– Тэрочка, а ты что, правда знаешь «руигат»?
Пламенная устало опустилась на лежак и кивнула.
– Да, я – знаю… но вот откуда их знаешь ты?
– Да ты что-о-о-о? – изумленно воскликнула Ук. – Да кто ж их не знает-то? Ой! То есть на самом деле их почти никто не знает. Ну, лично… Но про них знают все. Они такие… такие… ну просто ужас! Их все боятся! Все банды! Они тут стрелку забили банде Торшейкора. Отчего – никто точно не знает. Нет, говорят-то много разного, но что точно случилось – неизвестно… Ну так вот – на стрелку их всего пятеро пришло. А торшейкоровских раз в десять больше было. Так эти пятеро половину торшейкоровских одними ножами положили. И всех бы положили, но остальные разбежаться успели…
Тэра же, которую этот рассказ заставил лишь горько усмехнуться, погладила девочку по голове и скорбно произнесла:
– Вот они-то, Ук, и есть «мое поселение»…
