Это были не мы.
В последнее время люди заполонили леса и притащили с собой консервные банки, пластиковые бутылки, солнечные очки… Теперь едва ли найдется место, где можно посидеть в одиночестве и поразмышлять. От вас уже бесполезно прятаться. Вы всюду, и даже самые высокие горы не спасают. Но не дай вам бог столкнуться с нами на узкой тропинке.
Думаете, у нас нет оружия? А вот и есть! Но, в отличие, от вашего – бесшумное. Вы не подозреваете, что вам нанесут удар, пока не получите его, и никогда не угадаете, откуда он последует. Мы используем арбалеты столь тихие, что можем промахнуться хоть миллион раз. Вы даже не догадаетесь, что под обстрелом, пока в вас не попадут. Что до ваших ружей, то первое, чему мы учим своих детей, – это слова «не стреляйте».
Я мать. Не в том смысле, что у меня есть дети, а в том, что я самая мудрая и опытная. Хоть я старая и хромая, меня слушается все племя, и на все нужно мое одобрение. Они зовут меня Мааааа. Не помню, когда ко мне привязалась эта кличка, но с тех пор меня никак иначе не называют. Чуть кто поранится – ищут меня. Все знают, что я разбираюсь во всем на свете.
Однажды мы поймали человека. Я сидела и читала ваши книги о нас. Большинство умников настаивали, что мы существуем; несколько писак не давали однозначного ответа, а некоторые заявляли, что нас и вовсе не бывает. В кого ни плюнь, каждый второй нас видел, а каждый третий еще и фото показывает! Только все они обманщики, а фотографии – подделка. Были и те, кто писал, что эти люди – сумасшедшие. Говорили, что мы – вроде НЛО. (Может, и так. Только они все равно ошибаются.) Люди рассказывали, что мы живем далеко в горах. Там так холодно, что мы спим в обнимку с гремучими змеями, согревая их. (Как можно верить в этот бред?) Писали даже, будто мы ростом за два метра и волосатые. (Снова мимо.)
Так вот, когда они привели одного из вас, я сидела здесь, в моем любимом тенистом местечке, и читала. Это был пожилой мужчина. Должно быть, мой ровесник. Я недоумевала, зачем они привели к нам взрослого человека в это время года. Наши вертихвостки забегали так, словно настал брачный период. И все из-за бедного старика. Это банда поймала его. (Хулиганы готовы на все, лишь бы выделиться или позлить старейшин.)
Мне понравился тот мужчина – седой, как мы, симпатичный и худой. Молодые парни не в моем вкусе: у них слишком детские лица. Они никогда мне не нравились, даже когда у меня самой было детское личико. У молодых и должны быть такие мордашки, но подобная мягкость в мужчине пугает – особенно когда приходится доверить ему свою жизнь. (В основном наши мужчины защищают нас от ваших. И готовы пожертвовать собой, если это необходимо.)
По лицу этого человека было понятно, что он не знает, люди мы или нет. Наверное, мы выглядели странно. (Ваши физиономии нас не удивляют – слишком часто вас видим.) У мужчины с собой был обычный набор: фотокамера, рюкзак, бинокль и большой исписанный блокнот с вложенными в него картами. Должно быть, он не просто так пришел на холмы. В рюкзаке у него нашлась еда, включая три банки консервированных абрикосов. Я тут же забрала себе одну. (Я Мааааа, и у меня есть на это право.)
– Зачем вы его сюда привели? – спросила я у банды. – Разве вы не знаете, что теперь ему конец? Ступайте к отцам.
– Он знал.
– Не знал, а теперь знает, – настаивала я.
– Он и раньше знал.
Вдруг я заметила, что он ранен. Его рука была странно изогнута, и он придерживал ее.
– Это не мы. Он уже был таким, – начали оправдываться ребята.
(Не доверяю я им, хотя обычно они говорят правду. У них трудный возраст.)
– Ведите его сюда и держите, – приказала я.
Я взяла его запястье и резким движением вправила вывихнутое плечо. Затем зафиксировала его поддерживающей повязкой. Если бы он не был симпатичным, я бы не стала этого делать. Хотя… В любом случае стала бы. (Прошлой весной я даже выходила раненого стервятника.)
Я угостила его бульоном, не сказав, что в нем. (Пусть это останется тайной. Все равно на вкус – словно улитки в масле.)
– Меня зовут Мааааа, – представилась я.
Он тоже представился, но я пропустила его слова мимо ушей. (К чему мне его имя?)
Я много раз заходила в ваши жилища, даже когда вы были там. Иногда, проходя мимо, я едва сдерживалась от хохота – ведь вы даже не подозревали, что я прячусь в вашей тени. Я делала бутерброды с арахисовым маслом, пила молоко…
Однажды я попала в большой загородный дом. Внутри стены были обиты деревом. Там пахло кедром и сосной, а снаружи лежала большая охапка дров. (Вы никогда не замечаете, как мы воруем дрова.) Обычно в ваших домах висят канделябры, сделанные из деревянных колес и лошадиных подков. Но в этом доме все было иначе: хоть и маленькая, но хрустальная люстра, позолоченные чашки в кабинете, серебряные подсвечники на обеденном столе. (Мне очень хотелось взять один себе.) В каждый можно было
