проверять девушек. Ко мне почему-то никто даже не подошел.
– А не пошли бы вы!.. – Неожиданно я всерьез обиделся и совсем уже собрался отвернуться, но на верхушке башни появились новые действующие лица. Сам предстоятель Белого Синода при Добренце прелат Акакий. Толстяк выглядел странно: с какой-то стати он обрядился в кирасу с длинной, до самых пят, кольчужной юбкой и перепоясал обширные чресла поясом с массивным мечом и кинжалом. Круглый, похожий на тарелку шлем с наушниками завершал картину. Все бы ничего: вооружился человек да вооружился, но экипировка сидела на нем как на корове седло, и прелат от этого выглядел презабавнейшим образом.
– Ваше высокосвятейшество! – кинулся к нему один из латников и пал на колени. – Смею поздравить с победой! Мерзкий чародей мертв, девы, за исключением одной хазарейки, живы. Выказываю восхищение вашей прозорливостью. Это было гениально!
– Этого… – Акакий осторожно коснулся носком сапога туши нетопыря. – К нам в лаборатории. А этого… – Палец прелата небрежно ткнул в мое тело. – Этого передать в отдел канонизации. Они знают, что делать. Да, и не забудьте им передать, чтобы частичку его мощей поместили в мою личную коллекцию.
– Ах ты, ублюдок! – от души возмутился я. – Сволочь ты редкостная! Какая, к кикиморе под хвост, канонизация?! Какие мощи? Да я…
Но меня ожидаемо никто не услышал. Тогда возмущение сменилось полным безразличием к происходящему.
– В сторону! – закричал внизу кто-то пронзительно и гневно. Голосом Алисии Филомелы Горотелии, то бишь Явдохи Блямберд.
Алвка яростно растолкала латников, провела ладошкой над моим телом и возмущенно воскликнула:
– Да он живой!
Прелат досадливо крякнул, но промолчал. И жестом остановил своих помощников, собирающихся вмешаться.
– Живо, Охримий, живо сюда! – властно приказала Алисия. – Делаем круг, живо, живо! Он должен жить!
Несколько чародеев быстро встали на колени вокруг моего тела и протянули друг к другу руки. Как только их пальцы соединились, мое сознание померкло…
Эпилог
Двое могучих служек в серых рясах бережно сняли меня с носилок и усадили за богато сервированный стол. После чего, повинуясь небрежному жесту священника, беззвучно исчезли из кабинета.
– Как себя чувствуешь, Горан? – поинтересовался предстоятель и тоже примостил свое седалище в кресло.
– Нормально: лекари говорят, скоро пойду. Но… – Я вопросительно посмотрел на священника. – Пожалуй, ваше святейшество, пора вам ответить на некоторые вопросы…
– Да, так и есть. – Акакий предварил мой вопрос. – Мы использовали тебя. С самого начала. Вернее, с момента твоего появления в Добренце. А еще точнее, с момента появления в этом мерзком сосредоточии порока под названием бордель. Далее мы отслеживали каждый твой шаг и по мере возможности направляли твои помыслы. Ты же понимаешь, что стояло на кону?
– Ага… – буркнул я и царапнул вилкой ломоть рыбы. – Зачем тогда хотели убить меня около усадьбы Алисии?
– Разве? – искренне удивился прелат и отпил вина из хрустального бокала. – Надеюсь, ты понимаешь, что, если бы мы хотели, ты бы уже давно был мертв. А это… это была провокация, небольшая проверка. Я тогда еще немного сомневался в том, что ты тот, кто нам нужен.
Я хотел выругаться, но сдержал себя и вместо этого взял бокал в руки. Неприятно быть использованным как последняя шлюха, но… но…
– Но после этого мы только помогали тебе, – мягко добавил священник, заметив злость на моем лице.
– Арамий и Партос?
– Так и есть, – обыденно кивнул Акакий. – Они и еще восемь пар наших людей вошли в Топи с разных сторон, стараясь отвлечь внимание от тебя с инокиней Купавой.
– Выжил кто?
– Не все, но многие, – спокойно и торжественно ответил прелат. – Павшие отдали свои жизни во славу Старших Властительниц. Их жертву никто не забудет. Как и жертву восьми сотен героев, погибших при штурме замка.
– Купава?
Прелат улыбнулся и опять кивнул.
– Она служит, вернее, служила нам. Но… как бы сказать точнее… скажем, ее личные желания совпали с нашими. Все устроилось к обоюдному удовольствию. Ты же не будешь отрицать, что она очень помогла тебе? Впрочем, как и ты ей.
– Франка?
