Здесь летчиков разделили – комэска увели в один подъезд, пилотов – в другой.
В темном коридоре отворилась дверь, Быкова втолкнули в большую светлую комнату и оставили одного.
Отчетливо щелкнул ключ в замке.
В комнате наличествовали топчан, застеленный сиротским одеялом, массивный стол с тумбами, пара стульев. В углу – умывальник.
Большое окно, выходившее на плац, было заделано стальными прутьями.
Может, и не тюрьма, но и на санаторий не похоже.
Строить планы побега и заниматься прочими дурацкими вещами Григорий не стал.
Свернув куртку на манер подушки, он залег, поворочался, перебирая в памяти события дня, и незаметно уснул.
Совесть его была чиста.
– Хватит спать! – разбудил его ворчливый голос. – Разоспался…
Быков сел, протирая глаза, и глянул на посетителя.
Он его сразу узнал по круглым очкам.
Берия.
Нарком сидел у стола в полувоенном френче и в галифе, заправленных в сапоги.
– Добрый вечер, Лаврентий Павлович, – поздоровался Григорий, посмотрев за окно. Там синели сумерки.
– Добрый ли? – хмыкнул Берия и вздохнул. Покачал головой. – Всякие за тобой числились художества, Василий, но такого…
– Я должен был спасти брата.
– Почему именно сейчас?
– Через три дня Якова расстреляли бы.
Грустно покивав, нарком вдруг резко наклонился к Григорию и сказал с силою:
– Но почему сам?! Разве можно было так рисковать?!
– Какой риск? Война идет!
– Война не терпит самодеятельности! Когда Судоплатов доложил мне о твоем вылете, я не знал, что мне делать: сначала Павла расстрелять, а уже потом застрелиться самому, или наоборот!
– Простите, Лаврентий Павлович, что подставил…
Берия вздохнул и поднял голову к серому потолку.
В свете тусклой лампы блеснуло знаменитое пенсне.
– Твой отец еще ничего не знает, – ровным голосом проговорил он, – но такое не скроешь. И что прикажешь докладывать?
– Доложите, что задуманная вами операция удалась.
Нарком внимательно посмотрел на Быкова.
– Задуманная мной?
– Ну, да.
– А Судоплатов…
– Все организовал. Это его работа.
– Хм. И как же в план задуманной мною операции вдруг попал Василий Сталин?
– А вам не обо всех моих художествах известно.
– То есть?
– Немецкий язык я знаю на «пять».
Берия с недоверием смотрел на него.
– Скажите: «Где садятся самолеты? Покажите, где!»
– «Во ландн хир ди флюкцойге? Цайгн зи во!»
– Поразительно…
Было заметно, что скрытые познания Васьки Сталина, этого великовозрастного шалопая, изрядно смутили наркома.
Но и взбодрили его – шанс оправдаться перед Иосифом Виссарионовичем обретал реальные черты.
– Хорошо… – протянул Берия и медленно встал со стула. – Хорошо… – шагнув к двери, он спохватился: – Ужинал?
– Не довелось, – улыбнулся Быков.
– Хорошо, – в третий раз повторил нарком. – Я прикажу накормить всю вашу беспокойную эскадрилью.
– Спасибо, Лаврентий Павлович.
