– Понятно… – протянул Игорь.
С одной стороны, ему приятно было осознавать, что отцу доверяют самые ответственные и сложные задания. С другой же он безумно переживал, что отец не переживет очередной рейд.
– Ну и вот, зашел я попрощаться, – продолжил батя.
– Попрощаться? – переспросил Игорь.
Внутри у юнака все похолодело. Слово «прощание» ему совершенно не нравилось. Было в нем нечто… роковое.
– Путь далекий, паренек, – нехотя выдавил отец. – Да и предчувствие у меня какое-то нехорошее… Так что давай-ка мы с тобой еще раз повторим все, о чем уже говорили раньше. Если я не вернусь, ты что должен будешь делать?
– Не опускать руки и продолжать идти к намеченной цели, – буркнул Игорь, пряча глаза.
– Ну-ка подними голову, – потребовал отец.
Юнак нехотя подчинился. Глаза его предательски блестели.
– Ты чего, хнычешь? – удивился папа.
– Нет, – соврал Игорь и шмыгнул носом, невольно выдав свою ложь.
Отец окинул его хмурым взглядом и, вздохнув, вдруг прижал к себе. Игорь зарылся в складки кафтана и зажмурился, чтобы не дать слезам показаться наружу. Но они все равно лезли, проклятые, из-под закрытых век.
– Ну же, паренек, – успокаивал его отец. – Чего ты? Я же еще живой, вот он я! Сколько раз я уже уходил и сколько раз возвращался? То-то! Просто мне важно знать, что ты не отчаешься и продолжишь работать над собой. Мы должны сражаться, паренек. Иначе нас просто съедят.
С этими словами батя ушел и уже никогда не возвращался.
Теперь он приходил к сыну только во снах, как вечное напоминание об их последней встрече в юнакском корпусе.
– Как твое самочувствие? – спросил Игорь, когда нейромант, встрепенувшись, разлепил один глаз и сонно уставился на своего компаньона.
Уже рассветало. Угли погасшего костра делились с путниками последним жаром. Игорь едва заметно подрагивал: он был единственным из троицы путников, кому одеяла не досталось.
Громобой отбросил в сторону покрывало и, собравшись с силами, уселся. Повернул торс влево, потом вправо, поморщился при обратном движении.
– Неплохо, – заключил он наконец. – По крайней мере, лучше, чем вчера. Гораздо. Есть еще какие-то незначительные боли, но это так оно и будет пока что, за одну ночь полностью исцелиться я и не надеялся.
– К штурму готов? – уточнил дружинник.
– Ты все-таки решил, что надо штурмовать? – недоуменно выгнул бровь Громобой.
Опершись на руку, он встал на ноги, подхватил с пола одеяло и потащился к разведчику.
– Я не знаю… Что ты делаешь? – удивился Игорь, когда нейромант его укрыл.
– Да ты бледный, замерз явно. Погрейся. Сейчас я тебе еще покой-травы дам, выпей, чтоб зараза никакая не прицепилась…
– Да я нормально себя чувствую, – запротестовал дружинник, наблюдая за тем, как «Рекс» послушно распахивает дверь грузового отсека перед идущим к нему хозяином.
– Я вчера тебе тоже говорил, что все нормально, – хмыкнул нейромант. – А сам едва на ногах стоял. Сегодня очень важный день, ты был прав. Сегодня мы вернем твоего побратима и груз. Так что ты решил все-таки? Хочешь штурмовать склад? Думаешь, миром не выйдет?
Игорь почувствовал на себе пристальный взгляд Вадима.
– Чего уставился, мразь? – раздраженно буркнул дружинник.
– Я все еще предлагаю решить вопрос миром, – мрачно сказал маркитант. – Всего-то и надо – развязать меня, а я уж вас проведу. У вас вона – пистоли, автомат… Чуть что не так – очередь в спину, и дело с концом. Но я не подведу, уверяю!
– Знаешь, в кои-то веки я готов согласиться с мразью, – заметил нейромант, возвращаясь к догорающему костру и вручая компаньону бутыль с отваром покой-травы. – Мы можем, конечно, всех там перебить и склад себе забрать…
Вадим заметно побледнел, видимо, в красках представив такое развитие событий, и бородач хмыкнул, явно довольный собой – надо ж, как легко оказалось пощекотать нервишки продажному торгашу!..
– Но зачем нам лишние риски? – продолжал Громобой. – В Москве и так на каждом углу кипят сражения не на жизнь, а на
