Обняв ее, Силис расслабленно подумал: «Значит, Эдэринка не скоро уйдет к Хозяйкам. И мать еще задержится на Срединной земле, подождет. В Элен больше нет горшечниц, а Хозяек Круга всегда три. Слава Тебе, Белый Творец, как хорошо!»
– Эта люлька для девочки по имени Илинэ. А пройдет восемь лун, и тебе надо будет делать другую. Для малышки, чье имя пока неизвестно, – жарко шепнула жена.
Внутри огромной радости Силис вдруг ничтожно огорчился: опять люди начнут болтать… И осерчал на себя: «Да что мне людская зависть и насмешки! Приходят умильные мысли – и пусть приходят! Эти мысли всяко лучше дурных и тревожных, навеянных злой бурей».
Силис подумал, что все оставшиеся весны готов мастерить одни только детские гнезда. Пока есть нужда в новых люльках, народ саха будет жить.
Он посмотрел на Эдэринку. Она посмотрела на него. Оба тихо засмеялись, потому что знали мысли друг друга. Они ведь всегда думали одинаково.
Если взять весною гибкий тальниковый прутик и крепко связать его концы, получится круг. Потом, как ни распрямляй, как ни гни связанный прут, он все равно будет принимать форму круга. Так и жизнь – уходит с Круга в вечные земли и возвращается обратно в этот мир или другие.
В бессрочном времени и бесконечном пространстве существует не одна земля. У каждой внутри свои круги: Солнца и Луны, жизни и смерти, священных заповедей, разума, памяти, схода… Множество разных кругов расходится в мирах, вытекая один из другого, словно от кинутого в воду камешка. Не ведает человек, сколько раз он приходил на Круг жизни, уходил с него и на какой по счету земле живет сегодня. Круг не имеет начала и исхода, он – все и ничто, он знает всех в одном и одного во всех; каждое рождение в нем ведет к смерти и каждая смерть ведет к рождению.
Долго не гас огонек в восточном окне юрты Хозяек земного Круга. Почтенные старухи безмолвно сидели каждая на своей лежанке и разговаривали. Время от времени Главная Хозяйка вздыхала, Вторая пожимала плечами, а Третья негодующе щурилась, возражая. Старухи продолжали спор, начатый еще с вечера. Беседуя с наперсницами, Главная пристально смотрела на горшок, стоящий посередине стола. В нем сама по себе неспешно кружилась деревянная ложка, помешивая сметану.
Внезапно Третья вперила в горшок яростно заискрившиеся глаза. Ложка застыла, не прислоняясь к стенке посудины, словно воткнулась во что-то твердое. Горшок начал медленно крениться. Главная улыбнулась и одобрительно поглядела на разгневанную Третью. Потом снова перевела утомленный взгляд на горшок, из которого на столешницу тонкой струйкой полилась сметана. Зрачки линялых глаз Главной вдруг расширились и коротко вспыхнули. Под ее пронзительным взором сметана – капля за каплей – сбежалась, не долетев до полу, и собралась в дрожащий белый комочек. Поднявшись вверх по струйке, комочек потолстел, округлился. Вобрал в себя всю жидкость, сыто перевалился через край и нырнул в горшок. Сосуд будто только того и ждал, чтобы как ни в чем не бывало встать прямо. Черенок ложки качнулся, ожил и продолжил солнечное вращение.
Третья Хозяйка напряженно уставилась на полку с посудой, но Вторая поднялась, перешла дорогу ее взгляду и, сняв с полки три глиняные мисы, налила в каждую сметаны. Почтенные старухи уселись за стол, Главная – с восточной стороны. Закрыв глаза, прочли вслух всегдашнюю ночную молитву. Затем разом открыли глаза, взяли свои ложки и принялись есть.
То, что казалось сметаной странноватого серо-белого цвета с тяжелым жирным блеском, на самом деле было тщательно процеженной и взболтанной с молоком и сливками глиной. Белую глину – не обычный меловой суглинок, лучший для отливки чугуна и меди, а другую, рыхлую, нежную и годную в пищу, с приятным, едва слышным растительным привкусом, Хозяйки ели еженощно. Они называли ее Земляной сметаной. Старухи сами добывали эту глину на берегу речки далеко отсюда, за первым горным поясом, где кочевали тонготы. Пласты съедобной глины в поднятую руку толщиной залегали под тонким слоем почвы, выкапывать ее было легко. Горшечницы любили жидко замешивать глину на молоке и сливках и ели так, а иногда делали гуще, лепили небольшие шарики и закусывали ими, попивая бурлящий у рта чаговый взвар.
Земляная сметана хорошо укрепляла старушечьи кости и стенки истончавшихся сосудов, дубила обветшалую кожу и повышала защиту изношенного тела. Но предотвратить дряхлость и остановить весны возраста не могла и эта целебная еда. Как бы ни хотели Хозяйки не становиться старше, они старели. До краев человеческих возможностей набравшись вселенской мудрости, почтенные старухи неизбежно уставали от жизни. Такое время подошло нынче к Главной Хозяйке, матери Силиса. Без всякого желания прихлебывая Земляную сметану, она отправила двум другим мысленную стрелу:
«Не уговаривайте и не мешайте мне. Я выдохлась. Буря меня доконала. Сколько мы возились с лесом, восстанавливая корни павших деревьев! Сил моих больше нет. Я хочу наконец лечь и поспать на материнской груди».
«Хорошо заботиться о себе! – сердито встрепенулась Третья Хозяйка. – А нам без тебя, думаешь, хватит сил содержать в порядке землю Элен и Великий лес вокруг?»
