справедливым… а себе легко давший волю казнить! Не в бою, не в смертельной опасности – из желания мести, в неуправляемом гневе убил старого человека, не способного противостоять!
В голове заметались отчаянные мысли: Сордонг – волшебник, он не умрет, он чарами закроет кровавую рану или вернет время назад…
– Я рад, что отправил родичей прикончить ботуров, – прохрипел отшельник, булькая кровью. – Не сомневайся, багалык, ты не спасешься. Нож мщения найдет твое надменное сердце. Волшебная стрела положит конец твоему орлиному роду!
Старик отпустил бубен и, перехватывая столб окровавленными руками, заставил себя встать. Внезапно голова его стремительно закрутилась, будто шея была пружиной – сначала влево, потом вправо. Из носа, изо рта, из пор лица во все стороны брызнула крепко выжатая кровь. Ее было так много, что жилье мгновенно расцвело всеми оттенками красного. Шагнув к подавшемуся назад багалыку, Сордонг глянул через его плечо на лес за открытой дверью. Глаза старика, налитые пурпурной влагой, не видели Хорсуна. Они уже отдалились от Орто. Они были исполнены огненной, горючей тоски и напомнили оцепеневшему воину смерть пряморогого лося.
– Дэллик! – завопил шаман так безысходно и громко, словно в нем неистовствовали несколько человек. – Дэллик, ты опять обманул меня!!!
Плач стоял в доме Кугаса. С погибшими воинами пришли попрощаться их родичи и друзья. Скорбящая Модун безмолвно возвышалась на лавке между двумя широкими скамьями с прикрытыми белой ровдугой телами мужа и деверя. Рядом с матерью сидел малыш Болот. Люди про себя отмечали, какой он крупный и серьезный для двухвёсного ребенка.
День незаметно перевалил к вечеру. Когда в юрте остались немногие, мать прошептала сыну:
– Гляди! Гляди и запоминай крепко! Это твой отец Кугас. Это твой дядя Дуолан. Они были добрыми воинами. Их убил странник. Чужак с красными зрачками в белых глазах. Он направил на бойню недоумков из Сытыгана. Ты вырастешь большой и сильный, станешь добрым воином, как Кугас и Дуолан. Найдешь чужака и убьешь его… Убивай долго! Накроши волос из конского хвоста, смешай с едким песком солонцовой земли и насыпь ему в раны. Пусть в невыносимой боли насквозь выжгутся, навсегда потухнут его страшные очи. Отомсти ему!
Мальчик кивал все время и в конце кивнул особенно старательно. Из того, о чем говорила мать, он мало что уяснил. Кугас – отец, Дуолан – дядя. Что он, Болот, не знает отца и дядю? Веселые люди, хорошо играть с ними. Дуолан умеет подкидывать Болота так высоко! Вот уйдут чужие, Болот растолкает спящего дядю и попросит, чтобы тот подбросил его к небу. В животе станет весело!
Мать сказала: надо отомстить страннику. Болот понял это лучше всего остального. Отомстить – значит найти и убить врага. Мальчик был сыном воина. Знание мести досталось ему по крови.
– Багалык, – позвала Модун. Хорсун, сидевший поодаль с низко опущенной головой, поднял бесстрастное лицо. – Багалык, я хочу пройти Посвящение. Мне нужно. Я должна воспитать сына мстящим ботуром. Должна помочь ему отыскать и сокрушить врага.
– Ты – женщина, Модун. Ты видела убийство сегодня…
– Знаю, казнишь себя. Но если б ты не убил Сордонга, его убила бы я. Это сделал бы любой из нас.
– Женщина, ты не понимаешь, о чем говоришь! Сразить человека в бою и просто убить – разные вещи. Кугас тоже погиб на твоих глазах. Сколько вылилось мирной крови… Неужели тебе не хватило?
Упрямо сжав губы, Модун выдавила настойчиво:
– Обещай, что посвятишь… меня в молниеносные. Если выдержу испытания… А я – выдержу.
– Обещаю, – покорился он, повременив.
– И еще. – Голос Модун стал слабым и ласковым. – Не верь тому, что сказал Сордонг.
– Где тогда Нарьяна? – не выдержал Хорсун, и женщина увидела, какие измученные у него глаза.
– Наверное, ушла рожать в Крылатую Лощину. Ты ведь даже не отправил туда гонца, чтобы узнать.
Багалык махнул рукой. Что говорить! Да, не отправил. Если жена у своей подружки Ураны, это обнаружится не вечером, так завтра… А если ее там нет? Вдруг сказанное Сордонгом – правда? Когда много весен назад пропали шаманы, Хорсун лицезрел их собственными глазами, разговаривал с ними, но сегодня он сразу поверил старику. Нет сомнений, все так и случилось – Сордонг сам убил чародеев и опустил их тела в Диринг на радость ящерице Мохолуо… А в сосновом лесу, как Хорсун и догадывался, его посетило видение. Примерещились призраки или оборотни. Он склонялся к мысли, что и в остальном старик не обманул. Свежи были на слуху слова об измене Нарьяны, потрясшие багалыка больше невероятной исповеди Сордонга… и даже больше его ужасной смерти. Перед глазами сквозь бесконечные черно-красные потоки просвечивали сияющие очи жены. Предательские звезды.
Хорсун встал, кивнул вдове Кугаса и вышел.
