- Только не эти урды,- прошептала в ответ Хайбер.
Пен их не слушал. Он прислушивался к чему-то еще, чего остальные не могли слышать. Это был голос, гулкий и низкий. Он не мог определить, откуда он происходил, но четко мог его слышать. Он говорил с ним. Он называл его имя.
Кермадек и тролли рассыпались по саду в поисках скрытой опасности, которую они начали подозревать от увиденного.
- Здесь что-то живет,- прошептала Синнаминсон, подставив под последние лучи света свое гладкое лицо.- Что-то ожидает.
Пен медленно покачал головой. Голос, который звал его по имени, затих. Но он заметил что-то еще, может быть, то же самое существо, что привлекло внимание Синнаминсон. Оно было близко, но глубоко под землей, подумал он. Оно было огромным и древним. И не человеком. Оно ощущалось его магией на каждом шагу. Он чуял его от других созданий, которые росли в этих садах, от слабого шороха и движений растений и цветов, лиан и травы. Они шептали о нем. Они отвечали ему. Насекомые, птицы и наземные животные - они все знали о нем. Они не могли назвать его или как-то описать - они могли только передавать его присутствие.
Пен глубоко вздохнул:
- Я тоже чувствую это,- прошептал он.
Синнаминсон уже направлялась в сады, ее загорелое лицо было напряжено, а слепые глаза следили за всем окружающим так, будто она видела то, чего никто другой не замечал. Она быстро и решительно прошла мимо Кермадека, который обернулся при ее приближении, но не решился ее остановить. Вместо этого он присоединился к ней и махнул остальным следовать за ними.
Хайбер уже поспешила вперед. Пен как будто прирос к земле, все еще колеблясь.
- Здесь что-то не так,- тревожно произнес Тагвен, останавливаясь рядом с ним.- Эти сады прекрасны, но тут явно что-то не так.
Пен тоже это чувствовал, хотя и не мог этого объяснить:
- Нам лучше идти.
Они поспешили вслед остальным; Пен бросал тревожные взгляды направо и налево в поисках того голоса, той сущности, чего угодно, что могло бы объяснить им, что же они видят. Но ничего не проявилось, а сады раскинулись изобилием ярких цветов и сладостных запахов. Даже в сгущающихся сумерках они переливались с такой интенсивностью, что казались чуждыми всему, что было прежде, как будто путешественники попали в мир грез.
Пен с удивлением озирался вокруг. Как же такое может быть?
Они догнали отряд, который по-прежнему следовал за Синнаминсон. Скиталица шла так, будто точно знала, куда нужно идти, подняв свою голову навстречу вечернему ветру, уверенно и не теряя темпа шествуя вперед. Пену казалось, что она к чему-то прислушивается. Он вдруг представил, что, наверное, вернулись духи воздуха, что она откликается на их голоса. Интересно, а он сам почувствовал то же самое?
Их отряд добрался до широкой каменной лестницы, которая вела вверх и исчезала во мраке сумерек. Синнаминсон даже не остановилась. Она сразу же начала подниматься по ступеням, и у остальных не было другого выбора, как последовать за ней, если они хотели узнать, куда же она их ведет. Пен с Тагвеном все еще плелись в самом конце. Мальчик опять начал что-то ощущать, какое-то шевеление или шепот, трудно сказать. Он растянул свои мысленные щупальца, дотянувшись до чего-то, что явно существовало, но хотя он и смог легко это почувствовать, понять, что это такое, он не мог. Его что-то сбивало, чтобы определить, что именно он обнаружил - как будто ему не хватало каких-то связей, при помощи которых он мог бы это понять.
На вершине лестницы маленькая компания встала позади Синнаминсон, которая наконец-то остановилась и стала указывать вперед. Лицо скиталицы было напряжено, а дыхание участилось. Кермадек попробовал заговорить с ней, но она не отвечала. Пен, видя, что происходит, отошел от Тагвена и поспешил вперед.
- Синнаминсон,- произнес он, беря ее за плечи и поворачивая к себе.
Ее юное лицо раскраснелось от возбуждения:
- Мы должны идти туда. Мы должны следовать за ними,- сказала она.
Он посмотрел в ту сторону, куда она указывала. Древний каменный мост, изъеденный погодой о временем, дугой соединял травянистую поляну, на которой они стояли, с лесом огромных деревьев, который располагался на вершине скалы; это был лесистый остров, окруженный, как рвом, глубоким оврагом, простиравшимся насколько хватало глаз в этих быстро сгущающихся сумерках. Деревья на вершине были высокими, прямыми и стройными, поднимаясь на сотни футов в небо, кора их стволов была почти повсюду покрыта зеленовато-серыми пятнами мха. Крона из переплетенных ветвей была настолько плотной, что закрывала небо, однако сами
