столовую, некоторые из них поспешно бежали туда или открывали пути. Это были те, кто решил дать клятву и получил за это право молча смотреть на появившихся в зеркале.
– Они ждали этого случая много лет, – горько выговорил Тайдир. – А я не знал, отчего они так упорно молчат, решил на время закрыть зеркало…
– Ты ни в чем не виновен, мы все очень неуютно чувствовали себя под их взглядами, – сурово прервал его Экард. – Я тоже не понимал причины этого молчания и злился, что ни один из магов не догадался подать хотя бы знак, ведь все помнят их наизусть.
– Теперь нужно сесть там и смотреть постоянно, – предложил кто-то. – Пусть видят, что они нам не безразличны.
– Это бесполезно… Раз они дали клятву, то будут молчать, – хмуро ответил Ильтар. – Хотя сидеть мы, разумеется, будем, допустим, по два раза в день. Но сначала тщательно подготовимся к разговору и запишем темы, которых нельзя касаться. Про еду, одежду и всякие клятвы. Не нужно делать им больно. Кстати, они ведь знают о нас намного больше, чем мы о них. Когда каверна сожрала у нас последнюю жертву?
– Прошлой осенью, мальчишек-грибников, – напомнил Дзерн.
– Да, двое успели убежать, а двоих так и не нашли. Но они мало знают про дела обители и к магам тоже испытывают не самые добрые чувства.
– Вы сами их посеяли, – не удержалась Лиарена, до сих пор не понимавшая, как она могла так глубоко заблуждаться? Почему так искренне верила всем россказням про творящиеся в обители ужасы?
– Нас к этому принудила суровая необходимость, – нехотя пробормотал помрачневший Дзерн.
– Это правда, – невесело кивнул дочери Экард. – Летом обитель стоит почти пустая, и пускать сюда толпу любознательных и невоспитанных учеников нельзя ни в коем случае. Они же обязательно всюду сунут свой нос – и сами искалечатся, и магам могут нанести непоправимый урон. А зимой у магов тоже не хватает сил, готовят амулеты и оружие на весну, ходят по городам и селам, лечат, ставят защиту на дома, зачаровывают зелья, инструменты и амулеты. Война – штука весьма недешевая, я сам убедился. А обители ведь приходится зарабатывать не только на борьбу с болотом, но и на жизнь, вот и не берутся учить всех подряд. Выбирают только самых сильных, тех, у кого дар уже проявился. А сейчас объясни мне, почему вы оба одеты по-походному? Я сразу не рассмотрел.
– Это я велел Лиарене переодеться, – мгновенно насторожился Тайдир. – Когда идешь сюда, невозможно предугадать, куда попадешь.
– Сегодня вы уже никуда не попадете, отправитесь домой, – взглянув на напольные часы, постановил Ильтар. – Уже полночь пробило, а мы и не заметили. Отдыхайте, мы тоже идем спать. Теперь, когда начала хоть немного проясняться причина их молчания, у нас есть возможность не спеша все обдумать и приготовиться. Лиа, веди мужа домой – завтра, как только мы соберемся на совет, пришлем вам весточку.
Глава 19
Утро выдалось дождливое и серое, и расположение духа у Лиарены было под стать погоде. С раннего утра она ждала появления вестника, однако обитель упорно молчала.
Разумеется, дорина отлично понимала, как мало еще прошло времени, но ее настроение портилось с каждой минутой все сильнее. Она успела воочию убедиться, как быстро и слаженно умеют действовать магистры, когда точно знают, чего хотят. Бескровная смена власти в дорантах, как насмешливо назвал дорин Симорн последние выборы старейшин, наглядно показала всем могущество обители и умение магов добиваться желаемого. В какой-то момент дорине даже жутковато стало от понимания несокрушимости той мощи, какой владели магистры, но позже, глядя на их усталые лица и подсчитывая выгоду от перемен для самых простых и честных граждан, Лиарена вдруг почувствовала гордость за обретенных соратников.
А вот теперь, сидя за накрытым Ортной к завтраку столом, дорина начала снова сомневаться во всесилии магов. Оказывается, не так уж они и мощны, если ни отступники, ни кучка попавших в западню магов ничего не смогли сделать с какими-то серыми, запершими выход из пещер. Кто такие эти серые – магиня пока не знала, но уже ненавидела их всей душой. За все: и за отнятую у нее мать, и за сиротское детство Заниля, за боль Тая, в один день потерявшего всех близких, и за всех тех женщин и мужчин, которые тянут вдовий век, оплакивая погибших любимых.
