голова одного из похитителей. Он, не спеша, по очереди осматривал нас сквозь прутья решетки. Мне было плохо его видно из-за того, что солнце светило ему в спину, и он представлялся только темным контуром. Но фиолетовый цвет, которым были выкрашены его щеки, шея и даже оттопыренные уши, был хорошо заметен. Ярко-рыжие волосы, растущие только на макушке, торчали дыбом в виде странных перьев. Сквозь них пробивался солнечный свет, от чего они казались совершенно прозрачными.
– Выпустите нас, – уже не так уверенно повторил Колька.
Крашеный похититель ничего не ответил. Он просто посмотрел на нас молча, и ушел, оставив створку открытой, а нас – в растерянности. Мы с ребятами переглянулись – теперь нам было хорошо видно друг друга – и, как по команде, кинулись к решетке. Каждый хотел выглянуть на улицу через маленькое окошечко, поэтому мы сначала неловко пихались, а потом все вместе застыли, прижавшись друг к другу головами.
Снаружи повсюду были выкрашенные в фиолетовый цвет люди. Я даже не ожидал, что их там так много. Абсолютно у всех были рыжие волосы. У некоторых они были длинные, завязанные в хвост или заплетенные в косу, но у большинства просто торчали дыбом. По тому, что они были не выше нас, а некоторые даже ниже, я понял, что это дети. Примерно наши ровесники. Ну дети – это не страшно! Это взрослые устраивают какие-то непонятные войны, а дети в войнушку только играют. С детьми-то всегда можно договориться. Мы с ребятами даже одновременно выдохнули. Наверное, всем в голову пришла одна и та же мысль. Разукрашенные дети о чем-то спорили, тыкали пальцами в нашу сторону, толкались, размахивали руками, – но мы никак не могли разобрать их слов. Было похоже, что они обсуждают нашу дальнейшую судьбу и не приходят к единому мнению.
Не понимаю, чего тут спорить? Если это игра, и все происходит понарошку, то к чему ссориться? Ну подержали нас немного в плену, да и выпустили! Потом мы их в плен возьмем, да и то если согласимся играть в эту их игру.
– Как индейцы, разукрасились… – пробормотал Колька.
– В индейцев, наверное, и играют, – сделал вывод Саня, разглядывая разукрашенную толпу.
– А мы-то тут при чем? Чего нас-то схватили? Мы-то с ними не играем! – недовольно воскликнул Колька. – Нужно было сначала предложить нам играть с ними, а потом уже хватать и мешок на голову натягивать!
Мы все молча согласились с Колькой. Ничего себе – игры! Идешь такой, никого не трогаешь, а тебя вдруг хватают и в плен волокут! Такое никому не понравится. А если у нас нервы слабые? Если бы мы не поняли, что это игра, испугались бы, и у нас разрыв сердца произошел? Да, я слышал, такое бывает от испуга. Хорошо еще, что додумались воды нам дать.
Мы продолжили наблюдать за толпой «индейцев».
– Как же все-таки классно они разрисовались! – после некоторой паузы с восторгом воскликнул Колька. – Вот это я понимаю – игра! Попробовал бы я так вырядиться… Меня мама однажды так отругала, когда я штанины отрезал и из джинсов бриджи сделал! А если бы я еще такую прическу себе намудрил – вон как у того парня, и выкрасился весь… даже не знаю… из дома, наверное, выгнала бы!
– Наши родители тоже не разрешили бы… – задумчиво поддакнул Саня.
– А вы посмотрите, какие у них интересные костюмы! – поддержала Дашка. – Неужели они специально шьют их для игры?
Да, «индейцы» были не в обычной одежде, в какой гуляют ребята, то есть кто в чем. На них были костюмы одинакового болотного цвета. Как будто другой ткани не нашлось! Все: штаны, юбки, какие-то майки, жилетки, рубашки – все было зелено- коричнево-оливковое.
– Ни за что, ни для какой игры я не согласилась бы так подстричься! – воскликнула Дашка, проведя рукой по волосам.
– Может, это у них парики, – предположил Саня. – Может, тут снимается какой-нибудь фильм?
Предположение про съемку фильма мне понравилось. А ведь действительно, вряд ли родители этих детей разрешили бы им так вырядиться только ради игры. Да и парики только для игры не стали бы покупать. Ну точно фильм снимают!
– Если они фильм снимают, то мы-то им зачем? – спросил Колька. – Мы-то ведь не актеры!
– А тебе плохо, что ли, если ты в фильм попадешь? – спросила Дашка и поправила косы. – По телику нас покажут… Вот девчонки-то обзавидуются.
– Какие девчонки? – спросил я. – Вы что, забыли, что все вокруг пропали? Некому, кроме нас, этот фильм смотреть.
– Но они-то ведь не пропали, – Колька кивнул в сторону улицы, где горланили «индейцы», – может, и другие где-то есть.
Я промолчал. Мне очень хотелось, чтоб Колька оказался прав, и никто не пропал. Но где же они все тогда прячутся?
«Индейцы» тем временем наконец о чем-то договорились, и один подошел ближе к двери.
– Вы понимаете меня? – спросил он строго, но на удивление тоненьким голоском.
Мы с ребятами переглянулись: чего тут не понимать-то? Не на китайском же говорит.
